Вересковый мёд - [6]

Эрику перевернули и посадили, и над ней нависло лицо Тревора Нье'Лири — огромная рыжая борода, орлиный нос и льдисто-голубые глаза из-под кустистых бровей. Дядя был совсем не похож на её отца, словно и не брат ему вовсе. Громогласный, широкостный, но при этом быстрый, словно ящерица. Он всегда был хорошим бойцом, и Эрика не могла поверить в то, что он стал предателем. Но глаза ей не лгали. Тревор Нье'Лири стоял рядом с её врагами и, ухмыляясь, похлопывал по плечу одного из них.

— А она шустрая, моя племянница, а? Как отделала Гаштона! До следующей луны поди дыра в его боку не зарастёт, — он подмигнул ей, а Эрика в сердцах плюнула ему под ноги. — Ну-ну, не кипятись, я тебя порадовать приехал. Тащите её в дом, да аккуратно, смотрите, чтобы ни царапины, — бросил он коротко своим спутникам и, погладив пышную бороду, зашагал впереди.

Эрику притащили и усадили на стул прямо в большом зале, в котором, видимо, в те времена, когда замок ещё не был разрушен, проходили приёмы гостей. Но сейчас большой камин никто не топил — слишком уж много дров пожирала его чёрная пасть, часть окон заколотили, а на полу повсюду валялась солома. По-настоящему жилым в этом доме оставался только второй этаж.

— Ну, и что это ты удумала, племянница? — Тревор Нье'Лири присел на край деревянного стола и скрестил руки на груди. — Куда бежать собиралась?

Эрика смотрела на него исподлобья и молчала, подбирая слова для дяди-предателя.

— Что, дядя, мешок золота, что посулили за мою голову, не давал тебе спокойно спать? — наконец выдохнула она со злостью. — Сейчас я даже рада, что отца уже нет в живых. Он не увидит твоего позора!

Тревор Нье'Лири сделал знак рукой и трое тавиррцев молча вышли из комнаты.

— Ты думаешь, что я предал наш род, девочка? — он снова погладил бороду. — Нет. Я спас нашу землю и наших людей от истребления.

— И как же ты их спас? Обменяв на мою жизнь? — зло усмехнулась Эрика.

— В некотором смысле да, — дядя как-то странно ухмыльнулся. — Но не так, как ты думаешь. Как старший мужчина в роду и от имени Янтарного совета, я заключил соглашение с королём Тавирры о летнем перемирии, ты слышала, наверное. Уже третий месяц, как закончились сражения. И дальше так и будет, если ты, дочь моего брата, будешь благоразумна.

— И в чём же я должна быть благоразумна?

— Ты должна сделать то, что я скажу.

— Добровольно пойти на смерть? Взойти на костер, восхваляя короля Раймунда? — спросила она, едва сдерживая клокочущую в груди ярость.

— Не совсем, — дядя опять погладил бороду. — Чтобы спасти свой народ, умирать вовсе не обязательно. Тебе всего лишь нужно выйти замуж.

— Замуж? Я и так собиралась замуж, пока ты не появился здесь! — яростно воскликнула Эрика.

— За купеческого сына? Хе-хе-хе! Я слышал эти байки. Но уж точно не за такое ничтожество следует выходить наследнице Янтарного трона, — хмыкнул дядя в рыжие усы.

— А за кого же?!

— За короля Раймунда.

Эрика фыркнула, понимая, что дядя ляпнул какую-то глупость, но он смотрел сосредоточенно и серьёзно, впившись в неё тяжёлым взглядом своих прозрачных голубых глаз.

— Что?! — Эрика едва не подавилась воздухом, понимая, что… нет, это не шутка. — Ты же не…

Но по выражению лица дяди было понятно, что он говорит серьёзно. И что-то взорвалось в ней, выплеснулось фонтаном ярости и если бы сейчас ей дали кинжал, чтобы всадить в грудь дяди, она бы так и сделала.

— Ни за что! Выйти замуж за убийцу моей семьи?! Да что, безумная Кхира осенила тебя своим чёрным крылом и ты спятил?! — Эрика вскочила со стула, но связанные руки мешали влепить дяде пощёчину, и она лишь топнула ногой, и добавила, вложив в слова всю силу своей ненависти: — Никогда! Ни за что! Он казнил отца! Он сжёг мою мать! Да я лучше сама взойду на эшафот, чем лягу в его постель! Сколько золота тебе посулили за это? Мерзавец! Предатель! Болотный уж!

Она кричала что-то ещё, совсем не помня себя от ярости, и осыпая его всеми мыслимыми ругательствами, а дядя стоял, как каменное изваяние и молчал, и лишь когда силы её иссякли, он крякнул в кулак и произнёс, как ни в чём не бывало:

— Прооралась? А теперь сядь и послушай, — он подошёл и, положив ей на плечи свои большие руки, толкнул обратно на стул. — Сдохнуть-то проще всего. И кабы ты была какой-нибудь прачкой или торговкой, то, как говорится, сама дура. Хоть в омут, хоть в болото. Но ты не прачка, и не торговка. Ты — наследница Янтарного трона. И ты в ответе за свой народ. Ты когда добиралась сюда, видела, наверное, что осталось от нашей страны? Лохмотья! Балейра почти пала. И если мы и дальше будем сопротивляться, если тавиррцы и дальше будут истреблять дочерей янтаря и вереска, то ничего не останется от нашей земли. Я был в тех местах, где нет уже ни одной фрэйи, знаешь, что я там видел? Сумеречный лес. Язвы в земле. Ушла трава, и деревья… звери, птицы, остаются только камни… пепел и туман.

Он отошёл к окну и отвернулся. Постоял, скрестив руки на груди, а потом произнёс тише:

— Твой отец в итоге принял бы такое же решение.

— Но зачем я нужна королю Раймунду, если ты и так решил сдать Балейру! — воскликнула Эрика, не совсем понимая, к чему ведёт дядя.