Вересковый мёд - [16]

Прошлой ночью он едва не умер. Бредил и видел очень странные сны. Ему казалось, что сквозь его тело прорастают невидимые ветви, что руки его превращаются в лапы зверя и наливаются небывалой силой. И ему казалось он в лесу, и лес наполнен запахами, звуками, шорохами, что он видит в темноте, и слышит, и чувствует. А когда он очнулся, то ощутил такую дикую слабость, что почти возненавидел себя за это. Никогда ещё, с того самого дня, как его выставили из родного дома отдав командору Бастиану на воспитание, он не бывал болен или слаб. Даже ранения он переносил стоически, и не помнил, чтобы ему приходилось подолгу валяться в кровати. И не было во всей Таввире того, кто посмел бы бросать ему в лицо обвинения в трусости, предательстве или в том, что он смел только с женщинами и дворовыми курами. И уж точно ни одна женщина никогда его так не оскорбляла.

Дамы вздыхали по нему, дамы ждали от него знаков внимания, с трепетом принимали его ухаживания, были вежливы и милы. И по окончанию этого похода его ожидала леди Мелисандра — первая красавица Кальвиля, руку которой, в придачу с хорошим куском земли и фамильным замком, обещал её отец. А этот брак устроил герцог Сенегард — брат короля и покровитель Викфорда. Он обещал ему это, если Викфорд привезёт Раймунду балеритскую невесту.

Викфорд служил герцогу уже третий год — охранял южные границы его владений от верров, которые совершали одно нападение за другим и в войне с Балейрой участия не принимал. И поэтому такому поручению сильно удивился. С какой бы стати герцогу Сенегарду уступать своего лучшего кондотьера королю? Нельзя сказать, чтобы король с братом были большими друзьями, скорее соперниками, и поговаривали даже, что и нападения верров организованы были с подачи короля. И именно поэтому герцог содержал целую армию хорошо обученных наёмников, так… на всякий случай, ведь жизнь того, кто стоит следующим в очереди на престол всегда находится под угрозой.

Но, как позже выяснил Викфорд, на дне рождения королевы-матери братья крупно поспорили. Раймунд высмеял кондотьеров брата, а герцог вояк короля. Итогом спора и стал этот опасный поход. Герцог отправил Викфорда с небольшим отрядом доказать, что Его Величество был неправ. Ставкой в этом споре стал замок на границе владений герцога, который Сенегард давно желал получить. И Викфорд стоя в парадном зале перед венценосными братьями поклялся своим мечом, что привезёт королю невесту к следующей полной луне. Что невеста будет жива, невредима и обвешана лучшим балерийским янтарём.

Кто тянул его за язык приукрасить своё обещание?

Он понимал, что это путешествие действительно может стоить ему жизни, ведь в своём соперничестве Раймунд и Сенегард могут пойти на всё что угодно. И с короля станется организовать засаду или подослать невидимых убийц, лишь бы выиграть этот спор. Зная это все приготовления к походу Викфорд вёл тайно и их маршрут никто не знал. Потому что кроме людей короля, способных воткнуть нож в спину, были ещё и балериты. А уж они, несмотря на перемирие, с удовольствием перережут ему горло в первой же попавшейся роще.

Викфорду все говорили, что из этого похода живым он вряд ли вернётся, но он дал слово, и нарушить его было никак нельзя.

И кто бы мог подумать, что невестой окажется дерзкая спесивая девчонка с луком наперевес? Которая едва его не убьёт, унизит при его же людях, а потом ещё и обвинит в трусости!

Он ожидал грустную деву в янтарных серьгах, замотанную в шёлковое покрывало, и сидящую у окна, в ожидании королевского агата. Он даже гонца послал в Эоган за каретой, чтобы везти её с сундуками и почестями, а теперь вот подумывал о том, что и карета им никакая не нужна — для такой «невесты» сгодится и мул.

А её неприкрытая ненависть вообще стала для него откровением. Он не участвовал в войне с Балейрой. Герцогство Сенегарда далеко, на юго-востоке у самого пролива Арф, и оно в этой войне нейтрально. Конечно, по дороге сюда, хоть они и ехали удалённым от мест сражений маршрутом, Викфорд видел и сожжённые деревни, и могилы, и разрушенные замки. Но это война, и как и любая война, она выглядит именно так. Не он её начал, и не ему за неё отвечать. Вот только его объяснений найрэ Нье'Лири слушать не собиралась. А он и передумал объясняться. Он был так зол, и попросту не знал, что делать. Его попытку извиниться балерийка отбросила, как тряпку, а потом ударила его по лицу и первое, что пришло ему в голову, это унизить её в ответ…

Да теперь уже поздно сожалеть!

Всё это было для него впервые. Впервые знатная дама не пыталась соблюдать правил приличия, не пыталась с ним флиртовать или хотя бы сделать вид, что вежливо с ним соглашается. Впервые знатная дама вообще отвесила ему пощёчину. И будь она мужчиной…

Но она не мужчина…

Проклятье!

И это внезапно стало проблемой. Он просто сгорал от желания поставить на место эту балеритскую пигалицу, и хотя понимал, что это блажь, и тягаться с девчонкой редкая глупость, но ноздри будто чуяли грозу и трепетали от желания взять реванш.

Викфорд плеснул себе бьяхи в стакан и выпил, пытаясь разогнать проклятую слабость и успокоить злость. И всё никак не мог понять, почему его так задели слова этой зеленоглазой ведьмы. Под кожей всё ещё вились тонкие ростки боли, пульсируя сильнее, когда он говорил с Эрикой, но теперь они уже затухали, и что бы это ни было — яд или колдовство, на этот раз он, кажется, смог их победить.