Верен до конца - [64]

Парфианович заерзал на стуле.

— За доверие спасибо… Только я вынужден отказаться, какой я специалист? Там человек должен быть знающий, технически подкованный, а у меня что? Одни шоферские курсы, да и то как следует не успел на машине поработать, в сельсовет забрали. Боюсь, не справлюсь.

— В таком случае большая к тебе просьба: кого бы ты нам мог порекомендовать директором?

Молчание. Думал-думал и улыбнулся.

— Вот то-то, Александр Михайлович. Нет у райкома другой кандидатуры, не видно что-то дипломированных инженеров в нашей местности. Да я тебе так скажу: не всякий, кто и диплом имеет, может руководить. Тут еще организаторская хватка нужна. Куришь?

Я положил на стол пачку «Пушки». Парфианович деликатно вытряхнул папироску, задымил.

— Так как? Решили?

— Очень ответственное дело, Василий Иванович. Это не маслозавод. Сомнение одолевает, не было у меня такой практики.

— Думаешь, у меня была подготовка лучше, когда послали в Старобинскую МТС? А почему ты не сумеешь? Опыт руководящей работы у тебя есть, подход к людям тоже. Мы тебе поможем.

Парфианович улыбнулся, но тут же покачал головой:

— А как опозорюсь, Василий Иванович?

— Если увидим, что не тянешь, освободим. Словом, Александр Михайлович, райком считает, что пока более подходящей кандидатуры на место директора у нас нет.

— Когда приглашают, коврик под ноги стелют. А не справишься — в затылок проводят. Знаю.

Он затянулся, выпустил дым, и вдруг глаза его заискрились весело и как-то озорновато.

— Ну уж если райком так ставит вопрос… — И Парфианович развел руками. Что, дескать, поделаешь? Коммунист. Обязан подчиниться.

— Я знал, что мы договоримся, — обрадовался я. — Теперь оформим решение на бюро и пошлем на утверждение в обком партии и Наркомзем республики.

Вскоре Парфианович выехал в Минск.

Вернулся он в этот же день и сразу пришел ко мне в райком. Не садясь, объявил, что его кандидатуру отклонили.

— Почему?

— Посчитали, что я слаб.

Что-то здесь было не так. Обычно областной комитет партии доверял нам в подборе кадров, понимая, что на месте виднее.

Я стал расспрашивать Парфиановича, как его приняли в Минске, какие задавали вопросы. Я увидел, что в какой-то степени Парфианович доволен тем, что его кандидатуру отклонили. С другой стороны, из его ответов я сделал заключение, что он отчасти уже настроился на новую должность и, похоже, немного огорчен. Словом, он сам еще колебался, как отнестись к случившемуся. Директор МТС — это заметная фигура в районе, и, надо полагать, честолюбие Парфиановича все-таки было немного уязвлено. Когда человек честолюбив в меру — это хорошо, значит, он будет старательно работать, добиваться высоких показателей.

«Надо этот клубочек размотать», — решил я, снял трубку и позвонил в обком, в отдел кадров. Застал заведующего отделом.

— Ваш кандидат сам не уверен, поднимет ли он работу в МТС, — сказал мне тот. — Ну, мы не стали настаивать, тем более что специального образования у него нет.

Я прикрыл рукой трубку, спросил Парфиановича:

— Так ты сам, что ли, отказался, Александр Михайлович?

— Не отказывался я. Просто честно высказал свои сомнения. В обком ведь пришел, не куда-нибудь. Чего таиться?

Я кивнул ему, что понял.

— Райком просит Парфиановича утвердить, — сказал я заведующему отделом кадров. — Всю ответственность беру на себя.

— Ну что ж, пожалуйста.

Дав отбой, я пожелал Александру Михайловичу успеха в работе.

Находилась Червенская МТС в деревне Островы, в четырех километрах от города. Я сам привез туда Парфиановича. Собрали трактористов, комбайнеров, служащих, провели небольшое собрание. Я рассказал о решении райкома и представил им нового директора. Откровенно сообщил, что опыта у него маловато и на первых шагах он нуждается в помощи.

Разумеется, первое время все придирчиво приглядывались к Парфиановичу. Но когда увидели, что он человек дельный, в бутылку заглядывать не любит, хотя и немного, по-шоферски, но разбирается в машинах и моторах, стали ему помогать.

Недели три спустя я вновь навестил Парфиановича на новом месте работы. Задал ряд вопросов, делая вид, что интересуюсь обстановкой в МТС, на самом же деле пытаясь понять, входит ли новый директор в курс работы, «врастает ли в производство».

Ответы Парфиановича меня порадовали: чувствовалось, что он всей душой болеет за новое дело.

Потом мы с ним сели в машину, проехали в один из колхозов. Я понаблюдал, как он держит себя с председателем, с трактористами на поле, дал попутно несколько советов.

Видно, не ошибся я в выборе. Спрашиваю его с улыбкой:

— Александр Михайлович, как все-таки начинал осваиваться?

Он почесал за ухом, улыбнулся:

— Первый день целиком просидел в МТС. Ходил по территории, все смотрел да обдумывал. А начал с того, что сколотил актив. Это ведь всегда главное. И техника не выручит, если люди плохо будут работать. Если ж поднажмут, дело покатится, как колесо под горку. Собрал я весь народ, посоветовался, как строить график обслуживания колхозов, на что нажимать в первую очередь. Расспросил, у кого какие нужды. Люди говорили горячо, по существу… Стал постепенно вникать я и в бытовую сторону. Например, кое-кто из трактористов и слесарей, как и я, жили в Червене. Я сказал, чтобы они по утрам собирались на дороге и ожидали меня с машиной. Все же четыре километра. Выделил специально для этого полуторку. Остались довольны. Словом, входил в их нужды. Не стеснялся задавать вопросы, когда не понимал. И возле механика крутился, и возле токаря. Вот бухгалтерия для меня еще трудный орешек… — Он глянул мне прямо в глаза, просто закончил: — Я так думаю, Василий Иванович, что люди начинают в меня верить.