Костёр, практически, догорел, алые головешки лишь изредка вспыхивали очень ярко, чтобы затем навсегда умереть. Дрова, которые постепенно превращались в золу и пепел, свою роль выполнили — согрели человека, дали возможность ему приготовить пищу, вскипятить воду и посидеть просто так у костра, глядя на огонь, о чём то думая о своём, о наболевшем.
Казалось, что сейчас погаснет последний уголёк, на прощание разбросав по воздуху весёлые искры ярко-красного цвета, но нет, огонь находит себе пищу там, где, казалось бы, её уже не может быть. Огонь, как и любое живое существо, цепляется за возможность пожить, хоть какое-то время, пусть даже и несколько секунд. Он ищет эту возможность, где бы и за что ему ухватиться, чтобы весело потрескивая остатками дров, подарить напоследок тепло людям, разгоняя при этом мрак и отгоняя холод.
Огонь боятся и любят, одновременно, все. Люди, животные. Дикие же животные, панически все — боятся огонь, стараются обойти костёр, разожжённый людьми, не приближаться к нему.
Слишком сильны у них воспоминания, которые передаются из поколения в поколение, о той разрушительной мощи и бедах, которые сопровождают пожары в лесу, заставляя животных покидать давно обжитые места, такие удобные для охоты и для выращивания потомков.
Старый волк, вожак огромной стаи, вышел из леса на край огромной поляны, в центре которой горел костёр. Волк потянул в себя воздух и удивился. Он не помнил, что бы люди вот так, ничего не боясь, свободно разгуливали по лесу, да ещё и разводили огонь.
Люди спали и это волк знал наверняка, он это чувствовал. Еда. Нет, стая не была голодна, но само слово еда, говорило о многом. Перехитрить человека, почувствовать азарт. Как в молодые годы. Вожак пробежал несколько метров по поляне, остановился. Что-то не давало приблизиться к стоянке человека, что-то заставляло его, умудрённого опытом волка, испытать страх, оно заставило волка отступить в лес.
На поляне, в компании людей, присутствовал тот, кого следует опасаться больше всего на свете, тот, в ком течёт страшная кровь, которая может натворить бед, по сравнению с которыми, лесной пожар будет выглядеть, как некая детская забава и развлечение.
Эту кровь — дикие животные чувствовали на большом расстоянии, эту кровь — животные боялись. Её носитель сидел сейчас один у костра, подбрасывая в него дрова.
Страх за себя, за стаю, за потомство. Бежать.
Волк, поднял голову вверх и протяжно завыл. Он, своим воем, давал понять всем, что в человеке разбужена такая сила и мощь, что его нужно обходить стороной. Хорошо то, что сам человек этого ещё не понимал и не умел пользоваться своей разрушительной силой. Волк уловил даже мысли того страшного человека — он думал о несочетаемом — об огне из льда, о льдистом огне.
Волк опять, подняв морду вверх, завыл. Беда рядом и от этой беды нужно уходить, как можно дальше.
* * *
Я проснулся под утро. На небосклоне ещё ярко светили звёзды, Нира, нагулявшись вдоволь за ночь, катилась по небу, освещая своим голубым светом поляну, лес, спящих людей, животных. Все спят и меня это очень сильно удивило. Мы, когда ходили в ночное на лошадях, всегда делили ночь на дежурство. Кто-то обязательно следил за огнём и за окружающей обстановкой.
Неужели маги так уверенны в своих силах? Они, в первую очередь — люди. А людям свойственно ошибаться. Рядом со мною, свернувшись в клубочек, спала Альда, хмурясь во сне. Карлик спал около костра, завернувшись в одеяло. Во сне Люф куда-то шёл, с кем-то ругался и я догадывался — с кем. Братья-близнецы сладко посапывали во сне, но стоило мне сделать несколько шагов к костру, как Эльвур приподнял свою голову, прищурившись, посмотрел на меня.
— Как ты, Верд? Голова не кружится? Нет, ну и хорошо. Тебе нужен сон, ложись, отдыхай.
