Верблюжий клуб - [161]

– Если я соглашусь, то почему бы мне прямо из вертолета не сообщить им, что я нашел его в той самой Медине, о которой ты толкуешь?

– Если вы не побываете на месте, то не сможете рассказать, как и где он был обнаружен, – сказал Хемингуэй. – Пресса и страна пожелают узнать это во всех подробностях.

– Тебе даже достанется вся честь спасения президента, Картер, – глядя на Грея, сказал Стоун. – Ты станешь национальным героем.

– Как я это смогу объяснить?! – неожиданно выпалил Грей.

– Ты сообразительный парень, Картер, – ответил Стоун. – Придумаешь что-нибудь во время перелета.

– Но этот человек останется со мной, – сказал Грей, показывая на Капитана Джека.

– Не сомневаюсь, что ты сможешь вытянуть из него всю информацию, которая тебе потребуется, – без тени сомнения в голосе произнес Стоун.

– И Хемингуэй – тоже, – спохватился Грей.

– Пошли! – рявкнул Алекс.

Все направились к выходу. Стоун опустился на колени рядом с Джеки. Грей остановился рядом. Стоун прикоснулся к волосам женщины и взял ее все еще теплую руку в свою. Он повернул ее ладонью вверх и посмотрел на знакомый шрам, который почти не изменился с тех пор, как она в детстве порезала руку. Шрам в виде полумесяца. Стоун заметил его несколько дней назад, когда собирал для нее с земли монеты. По его щекам текли слезы. До этого он рыдал много раз, видя в ночном кошмаре, как теряет свою дочь. Наяву все оказалось гораздо страшнее. Боль потери была несравнимо сильнее. Стоун склонился и поцеловал Джеки в щеку.

И поднял глаза на Грея. Тот стоял, бессильно опустив плечи.

– Организуй ей достойные похороны, – суровым тоном произнес Стоун.

Грей ответил ему печальным кивком. Стоун поднялся и прошел мимо него, не проронив ни слова.

Выйдя наружу, они прошли следом за людьми Грея на поляну, где стоял вертолет.

– Куда направляемся? – спросил пилот, высунувшись из кабины.

– В Медину, – ответил Хемингуэй.

– Что?!

– Адрес в нагрудном кармане моей рубахи.

Один из телохранителей Грея достал из кармана Тома листок и прочитал записку. Покончив с чтением, телохранитель метнул взгляд в сторону Хемингуэя. Стоун ухитрился прочитать текст через плечо парня.

Хемингуэй, казалось, удобно примостился на месте в хвосте машины. Но как только все уселись, он ударил головой сидящего рядом с ним телохранителя, сломав ему нос и правую скулу. После этого он нанес удар ногой по стоящему перед ним креслу. Удар был такой силы, что кресло оторвалось от пола и сидящий в нем телохранитель полетел головой вперед. Через секунду Хемингуэй уже мчался к лесу, припадая на раненую ногу.

Алекс рванул следом за ним – так быстро, как только мог, лавируя между деревьев и продираясь сквозь кусты. Парень ранен в ногу, а он не может его догнать? Услыхав впереди себя крик, Алекс побежал быстрее. Однако почти тут же ему пришлось резко затормозить. Он оказался на самом краю обрыва. Точнее, пропасти. Что находится на ее дне, он видеть не мог, но ему показалось, что до него долетел всплеск. Когда к нему подбежал один из телохранителей, Алекс указал вниз и покачал головой.

Тома Хемингуэя не стало. Он опять ушел.

Глава шестьдесят девятая

Действующий президент Бен Гамильтон сидел в Овальном кабинете и следил за тем, как на большом экране перед ним мечутся обезумевшие от ужаса люди. Изображение было зернистым и подергивающимся, поскольку все профессиональные новостные сети уже сбежали из Дамаска. Дороги были забиты машинами, а улицы – смертельно напуганными сирийцами. В ряде донесений говорилось, что некоторые отчаявшиеся и, видимо, утратившие разум люди бежали по взлетной полосе вслед за самолетами в надежде покинуть страну. О каком-либо законе и порядке не могло быть и речи. Люди просто хотели бежать, а по мере того, как шло время и надежда исчезала, события стали приобретать все более и более отвратительный оборот.

Гамильтон и его команда следили за тем, как родители с детьми на руках бегут по улицам, а полиция, раздвигая бронемашинами паникующую толпу, через громкоговорители призывает всех к немедленной эвакуации. До истечения срока ультиматума оставалось менее часа, и все эти люди должны были умереть. Те, кто собрался в Овальном кабинете, увидели леденящие душу кадры, на которых разъяренная толпа забивает насмерть каких-то мародеров. Гамильтон смотрел до тех пор, пока не увидел, как людская толпа затоптала группу потерявших родителей ребятишек.

– Выключите этот проклятый ящик! – приказал Гамильтон, и экран тут же погас.

Стол президента Соединенных Штатов был завален обращениями, в которых руководители всех стран мира молили его не нажимать на спуск. На улицы американских городов от Атлантического до Тихого океана вышли миллионы людей. Некоторые поддерживали Гамильтона, но подавляющее большинство выступало против бомбежки. Коммутатор Белого дома не успевал принимать звонки.

Министр обороны Деккер сидел рядом с главнокомандующим. Гамильтон бросал на него умоляющие взгляды, и Деккер, почувствовав, что босс начинает колебаться, сказал:

– Сэр, я понимаю, что вы испытываете напряжение, которое простому человеку выдержать не дано. И мне известно, чего от вас требует мир. Но если мы сейчас отступим, мы полностью утратим доверие к себе. Уступить – значит проиграть.