Вербера. Ветер Перемен - [23]

Глава 8

К вечеру мы въехали в ворота какого-то небольшого городка. Рравеш смыл с лица почти всю грязь, здраво полагая, что больную кожной заразой крестьянку в город никто не пустит, однако стражи на воротах не оказалось в принципе. Путешествуй я одна, сочла бы подобную странность достаточным основанием для того, чтобы изучить обстановку, прежде чем соваться внутрь… но я была с новым хозяином, а ему либо напекло солнцем голову, либо от природы осторожности не досталось, и он направил порядком уставшую лошадку прямо в гостеприимно распахнутые ворота. Я покосилась на одиноко реющий над воротами алый флаг Инквизиции – свидетельство, что город под защитой, и промолчала. Город совсем маленький, видимо, раз паладины даже не сочли нужным отметить его своим, серебристо-синим флагом, вряд ли здесь больше двух инквизиторов, а то и вовсе один, и тот умениями не блещет… А Рравешу будет очень полезно оказаться в смертельной опасности – глядишь, охотнее начнёт договариваться.

Впрочем… кажется, ему и в самом деле голову напекло – готова поклясться, что паладин, чуть притормозив и привстав на телеге при въезде, чтобы осмотреться, затем прицельно правил к дому, на высокой крыше которого развивался младший брат алого флага на въезде…

Прохожие по дороге почти не встречались, а те, кто встретился, отводили взгляды, не желая по каким-то причинам встречаться глазами. У одного из прохожих – невысокого мужчины лет сорока я попыталась узнать, где постоялый двор, на что мужчина ссутулился ещё больше и, пробормотав что-то до крайности неразборчивое, но подозрительно похожее на “лучше уезжайте”, ускорил шаг.

Паладина данная ситуация отчего-то ничуть не смутила, и свернуть с намеченного пути не заставила.

– Решил сдаться? – не выдержала и заговорила-таки, когда уже никаких сомнений не осталось, а алый флаг маячил совсем вблизи, буквально через пару-тройку домов. – Давай я тебя прибью? И мучиться будешь меньше – я куда гуманнее инквизиторов, и мне хоть какое удовольствие напоследок!

На самом деле, мне стало страшно. Вдруг он решил не сдаться, а сдать меня? В обмен на… да, в общем, мало ли на что. На какую-то информацию, на помощь, на деньги, на что угодно… А может, надеется, что Инквизиция вытащит из меня то, что я не тороплюсь выкладывать по доброй воле? Не исключено, что Рравеш рассудил как и я – смертельная опасность сильно способствует желанию договориться… а возможностей испортить мне жизнь у него куда больше, как ни крути. Хотя бы только потому, что он после моей смерти будет жить, а вот я его ни на секунду не переживу…

Лорд ограничился насмешливым взглядом, делавшим его отчаянно непохожим на тётушку Крис, несмотря на чепчик и платье, и меня захлестнуло досадой и гневом: он явно заметил и понял мой страх. С другой стороны, может быть, как раз намеренно пугает?..

Не знаю, что собирался сделать Рравеш на самом деле, но в дело вмешался случай – любимый сын богини, говорят, не повинующийся даже ей. Под ноги нашей неспешно бредущей лошадке бросилась женщина. Лошадь шарахнулась в сторону и, сделав пару попыток перейти в галоп, остановилась, женщина же, в последний момент опомнившись, отшатнулась назад, упала, и теперь просто сидела на мостовой, утирая беззвучно текущие слёзы.

Всё-таки тётушка из Рравеша получилась что надо – слушая, как он хлопочет над пострадавшей, я только диву давалась: в первом паладине пропал знатный артист. И голос, и манеры, и движения… не всякий метаморф так справится с ролью противоположного пола. Можно было бы восхититься, но для меня это плохо – ибо свидетельствует о том, что лорд наблюдательный и предусмотрительный. Обдурить такого куда сложнее… Не дожидаясь, пока “тётушка” сгонит меня с телеги, я сама спрыгнула, освобождая место и бросая любопытные взгляды на новую пассажирку.

Женщина была одета хорошо. Учитывая размер города, я бы отнесла её к зажиточным купцам, или даже не очень богатым аристократам, несмотря на заплаканное и опухшее лицо, возраст я определила довольно уверенно – около сорока, может, сорок пять, если пользуется какими-то магическими кремами…

Рравеш – вероятно, сказывается большой опыт утешения плачущих женщин, или же врождённый эгоизм – не пытался узнать, что у несчастной стряслось. Вместо этого он интересовался постоялым двором, рынком, ярмарками и обычаями, и в какой-то момент рыдания женщины будто выключили.

– Вы не местные! – воскликнула она, словно впервые нас увидела. Повторила, словно сама себе не веря: – Не местные!

– Не местные, – согласилась тётя Крис. – Переночевать бы нам где, подскажете, госпожа? И вас куда отвезти скажите, подвезём уж, чай…

– Уезжайте! – решительно велела женщина, я даже обернулась на неё посмотреть. – Прямо сейчас поворачивайте к воротам. Я дам вам денег, много, вам хватит, что бы вы ни искали в этом городе. Но уезжайте прямо сейчас, пока солнце не зашло.

– Как же это так, госпожа? – очень натурально расстроилась тётушка. – Лошадка устала, еле ноги волочит, племянничек мой Фил тоже вон едва плетётся, да и куда ж мы на ночь глядя, а вдруг там звери какие… али того хуже – нечисть!