Веранда в лесу - [47]

Б а б а ш к и н. Я понял. (Подумал.) Я не женюсь.

Б е р г (тревожно глядя, как Бабашкин поднялся, как взял лист бумаги и обошел стол, дал ему дойти до дверей и заговорил с печальной яростью). Кто достроит Стакан? Ответь мне на этот скромный вопрос! Кто достроит Стакан, если тебя уволят? Впереди все основные работы! Впереди монтаж! Проект, ты знаешь, на две трети спорный! Кто будет выкручиваться? Кого пришлют мне? Кто станет заново разбираться? Учиться? Неужели тебе не жаль этого первого в твоей жизни такого большого дела! Скажи, Николай Николаич, кто достроит Стакан?

Горько задумавшись, Бабашкин косится на Берга.

Я не постигаю твоего молчания! Почему ты подводишь меня, подводишь людей! Кто достроит Стакан?

Б а б а ш к и н (быстро прошел к креслу, сел, откинувшись, и ровно, громко сказал). Жените!

Берг, пережив мгновение, распахнул дверь. Вошли  Э п о в  и  Э л ь в и р а. Едва войдя, она холодновато отвернулась от Бабашкина.

Б е р г. Ну, так… Садитесь.

Все сели, и Берг первый раз сел за свой стол.

Дорогой Эпов, сейчас все зависит от тебя. Мы построили с тобой два города. Бывало, делали глупости, бывало, делали и добрые дела, и ты, и я, мы всегда стремились поступать по-человечески. Иногда то, что нам казалось формально неправильным, выходило вдруг верным и справедливым…

Э п о в. Не надо, Саша, мне понятно.

Б е р г. Что именно понятно, давай уточним.

Э п о в. Ну, если просишь меня к себе вместе с заведующей загсом… и в такой день… Твое изобретение, Берг, не такое уж новое и не самое оригинальное. Я, кажется, помогу тебе, я понимаю, что происходит, но строгий выговор мне обеспечен. И я, Берг, сделаю это не ради твоих красивых глаз, а потому что мне, как и тебе, кое-что дорого. Словом, я — за. Но Эльвира категорически против.

Э л ь в и р а (высокомерно). Мы, товарищ Берг, этого не можем.

Б е р г. Посмотрите на мой стол, он завален законами! Я ведь не толкаю вас на преступление против государства. Не хватает нескольких дней! Есть законодательное указание: в исключительных случаях местные органы власти имеют право разрешить брак с семнадцати.

Э л ь в и р а. Это, конечно, исключительный случай, но в другую сторону! У нас не среднеазиатская республика, это там можно выдать замуж раньше, чем везде.

Э п о в. Послушай, Эльвира, не ехать нее им для этого в Ташкент!

Э л ь в и р а. А меня не касается. Можете приказать, но я, как комсомолка, протестую!

Б е р г. Почему? Что вы имеете против Бабашкина?

Э л ь в и р а. Ничего! Я Николая Николаевича уважаю, даже люблю!

Б е р г. Так это же прекрасно!

Э л ь в и р а. Вы, пожалуйста не сворачивайте на свое, мне не нравятся такие сальности, я его люблю, но в другом смысле. (Бабашкину.) Не обижайтесь, Николай Николаевич. Я вас уважаю, но поступок ваш аморален. Мы вас все уважаем и любим! Когда строили стадион, вы нам замечательно помогли, дали бульдозер, стали общественным прорабом и сами месили глину, не строили из себя аристократа, вы хороший человек, но после такого поступка с девушкой я вас регистрировать не стану!

Э п о в. Ну, так вот, Эльвира: я тебе приказываю!

Э л ь в и р а. Обжалую, напишу в «Комсомольскую правду»!

Б е р г. Объяснитесь! Люди женятся, хотят устроить веселую молодежную свадьбу, надо приветствовать, что вызывает ваш протест?

Э л ь в и р а. Пусть женятся, на свадьбу приду, если позовут… Но сначала он должен быть наказан! О нем что говорят?

Б е р г. Может быть, я с вами согласен. Может, полностью согласен! Но вы же не хотите, чтобы ему дали три года?

Э л ь в и р а (в ужасе). За что три года? Это серьезно? Да? Ничего себе — три года!

Дверь приоткрылась, тихо вошла  М а ш а  и остановилась.

Б е р г. Проходите, Мария Сергеевна, садитесь!

Маша села. Пауза. Общее смущение.

Э л ь в и р а. Пусть пишут заявления. (Ушла.)

Б е р г. Мария Сергеевна.

М а ш а (тихо). Я пока не старуха, меня зовут Маша.

Б е р г. Маша, Николай Николаич просит вас стать его женой.

Б а б а ш к и н (поднялся, он смущен, но искренен и серьезен). Маша, я прошу вас стать моей женой. Я обещаю вам быть верным мужем и сделаю все, чтобы вам было хорошо.

М а ш а (Эпову). А вы кто? Из милиции?

Э п о в. Нет, я лишь председатель городского Совета, но я хочу сказать, что я тоже «за».

М а ш а (Бергу, с надеждой). А может, все это и не надо? А? Может, ничего этого и не надо?

Б е р г. Я с вами сегодня, Маша, долго говорил… Мне кажется, я ничего не преувеличивал, а лишь нарисовал объективную картину происходящего. Если вы хотите ему добра, если любите его, вы должны согласиться.

М а ш а. Я согласна.

Вечером Маша переехала к Бабашкину. Она вошла в коттедж, задумчивый  Б а б а ш к и н  внес ее сумку и чемодан. Ш о ф е р  втащил тяжелую корзинку, перевязанную бечевкой, и прислонился к стене, ожидая распоряжений.

Б а б а ш к и н. Ну, хорошо, завтра в восемь заедешь за мной.

Ш о ф е р (лукаво). Отмечать не станете?

Бабашкин взглянул на Машу.

М а ш а. В загсе отметили, хватит. Хочу с вами поговорить наедине.

Ш о ф е р  ушел.

Я хочу вас спросить, как будем жить?

Б а б а ш к и н. У нас скромная задача: мы должны создать семью, как у всех.

М а ш а. Как у всех, у нас не получится. Там кто-то в коридоре гремит, может, какая-нибудь ваша знакомая пришла.