Веранда в лесу - [46]

Б е р г. Да.

Б а б а ш к и н. Зря поторопились.

Б е р г. Пока, видишь ли, вся эта история известна, в основном, мне и милиции. Еще не расчухался наш постройком. Но если товарищи из постройкома в тебя вцепятся, тебе самому захочется поторопиться.

Б а б а ш к и н. Я ни в чем не виноват.

Б е р г. Конечно, я во всем виноват. Эта девушка, когда я ее разыскал, она мне тоже пыталась втолковать нечто подобное. Это, кажется, называется алиби: ты был там, на Стакане, а она спала там, у тебя, в коттедже. Словом, вы были вместе и в то же время отдельно.

Б а б а ш к и н (спокойно сел и вытянул ноги). Значит, она сказала правду.

Б е р г (сердито прошелся). В таких случаях легче слетать на Луну, чем узнать правду. Но никакая правда меня уже не интересует. Мне лишь хочется призвать тебя к серьезности.

Б а б а ш к и н. Вполне серьезен, только жениться не хочу.

Б е р г (печально). Нет, не серьезен, нет, точно так же, как эта девушка. Просил ее ждать меня в технической библиотеке, но ушла в буфет. Я, конечно, рад, что у нее хороший аппетит и хорошие нервы, но это как раз свидетельствует о ее великом легкомыслии. Ты сидишь в милиции и обдумываешь угол наклона вертикальной опалубки, а я завтра буду должен отстранить тебя от работы.

Б а б а ш к и н. Почему?

Б е р г. Простого слесаря можем уволить за моральное разложение. Ну, а если разложился руководитель, то просто обязаны.

Б а б а ш к и н. Значит, придется еще кому-то доказывать, что я морально не разложился?

Б е р г. Ты, вижу, спокоен, даже насмешлив, но это потому, что не понимаешь опасности. Тебе уже ничего не удастся доказать!

Б а б а ш к и н. Удастся, но противно.

Б е р г. Ты не сможешь доказать всему двенадцатитысячному населению нашего города. Не сможешь доказать это всем тем, кто приезжает сюда из области, они тоже заинтересуются твоим делом. Хочу тебе объяснить то, что два часа назад я объяснял этой девушке. Сейчас уже не имеет значения, виноват полностью или наполовину. Имеет значение лишь то, что был задержан милицией, что у тебя ранним утром обнаружили юное существо и так далее, и так далее. Начнутся легенды, жалобы, начнутся письма в газеты, которые, по существу, будут справедливы. Не хватало лишь, чтобы состоялся суд! Я не смогу тебя сохранить.

Б а б а ш к и н. И думаете, это справедливо?

Б е р г. Да. Ты немного прагматик, юноша, для тебя Стакан — дело, все остальное — чепуха. Мы учимся, милый, все еще учимся жить. Было время — презирали людей в галстуках, это был, если хочешь, социальный протест, а теперь весь наш рабочий класс в галстуках. Учимся, делаем ошибки, загибаем не туда. У нас не было готовых традиций, а направление у нас бесспорное. Мы хотим сохранить молодых нравственно чистыми. Ты руководитель, ты пример, значит, ты тоже воспитатель! Мог бы вести себя сдержаннее. Теперь надо хитрить и выкручиваться.

Б а б а ш к и н. Надо жениться.

Б е р г. Хотя бы из чувства благородства, из жалости к девчонке! После женитьбы ситуация примет совершенно иную окраску.

Б а б а ш к и н. Плевать вам на девчонку, Александр Вениаминыч!

Б е р г. Мне не плевать. Ты щенок, я бы с тебя штаны снял!

Б а б а ш к и н. Обойдемся без ругани. Хотя положение у девчонки, конечно, пиковое. (Помолчал.) А в общем, мы все обсудили. Вы хотите мне добра, но добро это мне потом может боком выйти. Когда-нибудь, разумеется, женюсь, когда полюблю. Сами призывали жениться по любви!

Б е р г. Не понимаю я твоего упрямства!

Б а б а ш к и н. Вы называете это упрямством?

Б е р г. А что это! Красивая видная девушка! Любит тебя!

Б а б а ш к и н. Любит!

Б е р г. Мне это стало ясно с первого взгляда. Чистая, непосредственная душа. После первого ребенка она расцветет! На нее будут заглядываться!

Б а б а ш к и н. Довольно, Александр Вениаминыч, я пришел по делу.

Б е р г. У нас с тобой не может быть дел. Если ты на ней не женишься, ты у нас уже не работаешь, я в этом уверен.

Б а б а ш к и н. Ну, что ж… Пусть так!

Б е р г. Мы раньше женились, в глаза не видя невесты, нас сватали родители. И все было не так уж плохо, были счастливы, были довольны, а главное — были спокойны! Семейная жизнь никогда не отражалась на работе.

Б а б а ш к и н. Это, конечно, идея: жениться, чтобы заткнуть рот кое-кому, но идейка не для меня.

Б е р г (закричал). Не для тебя?!

Б а б а ш к и н (уверенно, тихо). Нет. А пока можно, буду работать.

Дверь приоткрыл  Э п о в.

Э п о в. Саша, мы к тебе.

Б е р г (растерянно). Погоди, потерпите там!

Б а б а ш к и н (Эпову, задержавшемуся в дверях. Зло и насмешливо). И заведующая загсом пришла?

Э п о в. Пришла.

Б е р г. Оставь нас, подожди!

Э п о в  ушел.

(Овладев собой, говорит сдержанно и взволнованно.) Утром, когда тебя задержали, я стал звонить всюду, я сделал это напрасно. В исполкоме сказали, что помочь не могут и помогать не станут. Тогда я попросил не говорить ничего председателю исполкома, он строгий пуританин, он в таких делах железный человек, и сгоряча позвонил наверх, к Максиму. Максим мой старый друг. Он выслушал и сказал: «Берг, если милиция исполняет закон, не лезь. Если хочешь, обсудите на коллективе, пусть коллектив скажет свое слово, но давить на милицию или на суд мы не позволим, не то время, Берг!» Вот все, Николай Николаич.