Веранда в лесу - [205]

Вознесенский опять добродушно рассмеялся.

Я профессионал, товарищ Каширина. Могу ставить, что прикажете, но остается вопрос: зачем? Почему сюда ходят? Мода?

Т а н я (строго). Удовлетворяется могучая потребность пожить в стаде. Молодые ищут способы объединения. Да, все чужие, но тут как бы нет одиночества.

В о з н е с е н с к и й. Похоже! Похоже! Может, я ошибся, что не взял тебя на курс? А? Твое лицо стало полностью осмысленным. Замужем? Разведена? Какой окончила институт?

Т а н я. Хороший. Какой надо. Зачем тебе это знать?

В о з н е с е н с к и й. А почему на «ты»?

Т а н я. А почему ты на «ты».

В о з н е с е н с к и й. Поступала в ГИТИС, данных нет, глазки строила, не взял. Я позвоню Анне, скажите, куда явиться?

Ч и м е н д я е в. Можно поужинать на Суворовском.

В о з н е с е н с к и й. Заказывайте ужин, придем. Придем!

Чимендяев взял пальто, уходит нехотя.

(Изучая Таню.) В тебе, помню, не было ничего, кроме неодушевленного тела. Я не люблю молоденьких, они иждивенки.

Т а н я. У меня правило: уважение и вежливость. Хорошо?

В о з н е с е н с к и й. Ты стала прелестной женщиной, умницей. Спасибо, что возобновила знакомство. Если я был неучтив…

Появляется  Ч и м е н д я е в  и довольно долго молчит.

Ч и м е н д я е в. Не условились, в котором часу.

В о з н е с е н с к и й. Подойдите. (Протянул стакан.) Попробуйте.

Ч и м е н д я е в (сухо). Через час на Суворовском. (Уходит.)

В о з н е с е н с к и й. Не верит, а я уже год не пью ни капли, и не хочется. Это директор моего театра Чимендяев. Каждый день боюсь, что уйдет от меня и начнется каторга.

Т а н я. Разве быть директором у тебя не престижно?

В о з н е с е н с к и й. Для него нет. (Смеется. Молчит.) Кажется, собрался прощаться. Сказал, пора уехать из Москвы. Собрался, по-видимому, посидеть со мной и моей женой и объяснить дезертирство. (Молчит.) Нет! Удовольствия не доставлю. Сволочь! (Весело.) Мы вот что сделаем! Вот что! Поедем на Пахру!

Т а н я. Что там?

В о з н е с е н с к и й. Дача. Огромная, большая. Первый этаж каменный, второй деревянный. Есть домик с комнатами для гостей.

Т а н я. Крепостная стена, ров, сторожевая башня?

В о з н е с е н с к и й. Остров. Можно от всего прятаться.

Т а н я (рассмеялась). Гарантируешь, что завтра не позже восьми я окажусь в Москве в каком-нибудь метро?

В о з н е с е н с к и й. Такая жесткая дисциплина на службе?

Т а н я. Люблю работу и ценю.

В о з н е с е н с к и й (изумленно). Ты кто?

Т а н я. Делаю программы для ЭВМ.

В о з н е с е н с к и й. Необыкновенно приятно. Все реже встречаешь людей, любящих работу. Гарантирую метро в восемь.

Т а н я. Я с компанией, попрощаюсь. (Уходит.)

Ритмы бьют по ушам. Т а н я  возвращается, деловито берет Вознесенского под руку. Почти сразу быстро появляется  Ч и м е н д я е в  в пальто. Недоумевая, смотрит вслед Тане и Вознесенскому, и остается один.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

На сцене все то же. Полутемно. Вошел  О к у н е в, расталкивает щиты — дробится калейдоскоп. Окунев сел на пол, следит. Вошел  Ч и м е н д я е в. Растерян.

Ч и м е н д я е в. Рад, что вы на месте. Все утро провел в автоинспекции, ничего не делаю. Погода солнечная, тепло (Садится.) Разговоры, будто заклинило руль, не подтверждаются.

О к у н е в (в микрофон, негромко). Дай номер шестой.

Калейдоскоп исчез. Возникли флаги. Бьются по ветру.

Ч и м е н д я е в. Все думаю, думаю! Ночью думал о «Хрустальном заводе». Большая задержка вышла из-за напольных часов. Я думал: почему его так влекло к истории?

О к у н е в (глядя на флаги; ровно). Автор дал намек. Сказал: хрусталь. А материал собирал там, где фарфор, на берегах Невы. В 1747 году под Санкт-Петербургом основали порцелиновую мануфактуру. Работали ученики Академии художеств. Позже участвовали Кустодиев, Добужинский, Петров-Водкин. В фойе народ сходится. Слышите?

Ч и м е н д я е в. Да. (Молчит, смотрит в зал.)

О к у н е в  встает, отряхивает джинсы, уходит.

История, понятно, вещь захватывающая. История, однако, скажу я вам, не дает нужного прямого воздействия. Учит долго, сложно. Жизнь учит мгновенно. (Улыбается.) Я, знаете, Олег Олегович, где б ни работал, имел самовар. Сидели, решали вопросы. Эту традицию завел, когда прорабом служил. Пейте чай! (Идет, наливает из самовара.)

Входит  В о з н е с е н с к и й, берет стакан. Весел и обозлен.

В о з н е с е н с к и й. Спасибо. Этот кабинет с самоваром самое спокойное место в театре. Я буду скрываться у вас.

Ч и м е н д я е в. Кончилась репетиция?

В о з н е с е н с к и й. И не начиналась. Все эгоисты! Два часа спорили о световой гамме. Творческой дисциплины нет. Я виноват!

Входит  Ч у д а к о в а. Рукава кофточки подвернуты, вид мальчишеский, торчат косички. Флаги исчезли.

Ч у д а к о в а. Во что, Николай Прокопьевич, одета директор Хрустального завода? Видели вы женщин-директоров?

Ч и м е н д я е в. Миллион! Темный, строгий костюм.

В о з н е с е н с к и й. Я ей говорил.

Ч у д а к о в а. А директора Хрустального завода видели?

Ч и м е н д я е в. Хрустального — нет, не видал.

Ч у д а к о в а. Она прежде всего женщина?

Ч и м е н д я е в. Садитесь. Все зависит от точки зрения.

В о з н е с е н с к и й. В красном свитере ты играть не будешь!