Веранда в лесу - [160]

Покажи все же химический анализ.

Чупиков нашел, дал. Савелий читает бумагу. Входит  Ш е с т е р н и к о в, с любопытством смотрит на Савелия.

Ш е с т е р н и к о в. К чему вам документ этот? Вы — Мюселькеев?

С а в е л и й. Так точно. Савелий Егорович.

Ш е с т е р н и к о в (протянул руку). Шестерников, директор.

С а в е л и й (пожимая руку). Здравствуйте. Где ж наш Павлик?

Ш е с т е р н и к о в. Там он. Я на один-два дня. Как жена? Сколько ванн приняла? Понимаю, ничего радостного, но сколько она приняла ванн?

С а в е л и й. Двадцать две.

Ш е с т е р н и к о в. Прекратите.

С а в е л и й. То есть как же?

Ш е с т е р н и к о в (строго). Немедленно прекратите все.

С а в е л и й (начиная сердиться). Это почему так?

Ш е с т е р н и к о в. Вы, извините, в своем уме?

С а в е л и й. Не смеете так разговаривать, не доктор.

Ш е с т е р н и к о в. Да, я не доктор, но я пустил вас сюда.

С а в е л и й. Ничего не значит, сами за себя отвечаем, взрослые люди. Там у нас, в Усть-Баргузине, фельдшер есть Александров, говорил, до упора можно. Горячих источников по Байкалу сотня, все пользуются, как умеют, запрета нет, сплошные курорты. Не смеете так разговаривать, как с полоумным!

Ш е с т е р н и к о в. Извините.

С а в е л и й. То-то.

Ш е с т е р н и к о в. Погуляйте, Петр Семенович, минут пять.

Ч у п и к о в  уходит.

Мне кажется, источник снимает какие-то явные формы болезней, но накапливает в организме нечто. Как мина замедленного действия. Я давно за ним наблюдаю. С ним нужно осторожнее.

С а в е л и й. Непонятно мне. (Чуть не плачет.) Она притомилась от лечения, притомилась, верно, устала, но фельдшер Александров так и говорил, притомится сначала. Сходится.

Ш е с т е р н и к о в. Я вас очень хорошо понимаю. Хочу быть предельно искренним с вами. Когда-то сам приехал сюда по той же причине, что и вы. Тяжело болела жена. Мы до этого все испробовали, все возможное. Я хочу, чтобы вы поняли, насколько основательно мы к этому относились. Переезд в Давшу сам по себе был трудным, слишком многое было оставлено в городе. Нам уже многое брезжило в науке, открывались неслыханные горизонты, жена тоже была биологом. Время для нас вообще было сложным, к власти в биологии пришли новые люди. (Помолчав.) Хотели быстро вернуться, но все не решались, боялись надолго оторваться от Давши, завели огород сперва, потом и корову купили. Какую-то компенсацию, конечно, давала природа, чувствовали себя какими-то странниками, полнейшее раскрепощение. Люда моя больше всего любила море, любила плавать при луне, и источник нежно любила, возможно, злоупотребила им, я сдерживал, как мог. (Чуть помолчав.) Она очень быстро поправилась.

С а в е л и й. Вот видите!

Ш е с т е р н и к о в. Да, так. Полтора года Люда чувствовала себя превосходно, умерла внезапно, во сне. Я уже верил в жизнь, и вдруг смерть. Можно было возвращаться, не смог.

С а в е л и й (необычайно подозрительно). Почему?

Ш е с т е р н и к о в. Какой-то обрыв веры, Савелий Егорыч. Ничего не хотелось. Думал, зачем наука и вся суета эта, если люди вот так умирают. Жена была прекрасным человеком. Собственно, я все сказал. Наверно, мог бы подохнуть от безразличия ко всему, но веру я довольно удачно заменил покоем, который здесь обрел.

С а в е л и й (холодно). Без веры ничего нельзя, товарищ директор! Вы воевали? А? Воевали вы?

Ш е с т е р н и к о в (помедлив). Вероятно, вы правы.

С а в е л и й (резко). Ваша жена не по той причине умерла. Полтора года прошло! Может, обидели чем — и скончалась. Лёле моей не смейте про это рассказывать. Фельдшер Александров сказал: другое ей уже не поможет. Я решился, взял на себя, буду действовать до упора.

Шестерников молчит. С а в е л и й  уходит. Выйдя из конторы, погрузившейся во тьму, слушает на берегу шум моря и с каким-то упрямством поднимается к освещенной кровати. Стоит, ласково смотрит на жену.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Глаза у тебя хорошие.

С а в е л и й (изумленно). Каки у меня глаза. Лёля?

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Хорошие у тебя глаза, приметливые. По взгляду совсем молодой, лет пятнадцать еще проживешь.

С а в е л и й. Пойди в источник, Лёля, пойди, пожалуйста.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Не зови, не расстраивай, не поможет.

С а в е л и й. А может, помог уже, только не сразу сказывается. Ты как спала сёдни?

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Корову видела.

С а в е л и й. Каку корову?

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Нашу.

С а в е л и й (изумленно). У нас же не было коровы.

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Мамину. Моя мама держала.

С а в е л и й. Ты ее и видала?

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Та будто и не та. У мамы хорошая корова была, дойная, вымя большое, белое.

С а в е л и й. Ну и что та корова? Ну, котору видала ты?

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. По полянке шла. Идет, цветы топчет.

С а в е л и й (необычайно заинтересованно). А потом чо?

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Ничо. Мычит. Я иду следом, говорю: «Верба, Верба, тпруся, тпруся». Мычит. Я проснулась.

С а в е л и й. Какие цветы топтала корова? Не запомнила?

Е л е н а  Н и к а н о р о в н а. Жарки. По всей поляне жарки.