Вера после Катастрофы - [40]

Существует ли в действительности эта надежда? Наш мир, мир Катастрофы, дает нам мало оснований для веры. Мы даже не знаем, хватит ли нашим детям воздуха для дыхания. Но дело в том, что проблему загрязнения окружающей среды нельзя решить, не решив проблему загрязнения человеческих умов и сердец. Люди, которые по-прежнему живут в истории силы, не могут питать никаких иллюзий насчет благополучного развития цивилизации. Пожалуй, только евреи в состоянии на что-то надеяться, поскольку всегда жили в истории веры и увидели конец истории силы. Эта надежда, конечно, иррациональна. Но сейчас у еврея даже больше причин верить в счастливый исход, чем тогда, когда праотец Авраам впервые услышал призыв Бога. Если у истории веры нет будущего, значит, у еврея нет прошлого. Для еврея его прошлое — это гарантия не только его будущего, но и будущего всего человечества. Как еврей я могу верить в будущее человечества только потому, что я верю в будущее Израиля. Я верю в человека только потому, что вижу, как история силы уступает истории веры. Я верю, потому что о надежном будущем свидетельствует девятнадцативековое существование Израиля в мире насилия и зла, потому что еврей, помнящий свои корни, дожил до распада современной цивилизации.

Скажут, конечно, что все это трансцендентно. Но разве сегодня можно жить без веры? Во что только верить: в человека истории или в Бога истории? Глядя на человека, я не могу верить в его будущее. И все-таки я в него верю. Еврейская история не дает мне верить в человека, но она же призывает меня верить в его будущее.

Я верю в будущее человечества благодаря Аврааму Зайдману, еврею из Варшавского гетто, праведному, скромному, трудолюбивому отцу семейства. Его собирались отправить в Освенцим. Как провел он последние минуты перед отходом эшелона? Он написал письмо своим детям, попрощался с ними и попросил прощения за все, чем он их когда-либо обидел или огорчил. Из-за того, что сделали люди с Авраамом Зайдманом, я не могу верить в человека. Но благодаря еврею Зайдману я верю в будущее человека.

Я верю в будущее человека благодаря Ицику Розенцвейгу. Ицик жил где-то в Словакии. Он зарабатывал на жизнь разведением домашней птицы. Настал день, когда его и его семью затолкали в вагоны для скота, в которых задыхались сотни других евреев. Снаружи радостные обыватели смеялись над своими бывшими соседями. Ицик попросил их пойти к нему в дом и напоить птиц, которые целый день страдали от жажды. Это было одно из тысяч столкновений между еврейской моралью и западной цивилизацией, между историей силы и историей веры. Из-за того, что человек сделал с Ициком Розенцвейгом, я не могу верить в человека, но благодаря Ицику я все же верю в будущее человека.

Мы ничего не знаем о завтрашнем дне. Сколько еще продлится процесс окончательного распада этой уже отброшенной историей цивилизации? Когда взойдет заря новой, лучшей эры? Неизвестно. Но я уверен в одном: именно сейчас, когда весь мир в опасности, еврей обязан принять на себя свою миссию свидетеля Бога.