Вера и упование - [24]

 — верховный судья во всех его делах, а исполняемые им заповеди — лишь плод привычки, и они пребывают в гармонии с удовлетворением его потребностей в почете, удовольствиях и с естественным ходом его жизни, — но стоит только, упаси Б-же, в чем-либо задеть его, и он покажет себя совершенно с другой стороны…

И вот, поскольку дурные качества дают знать о себе в отношениях между людьми очень часто, в то время как их сопротивление таким вещам, как трехразовая ежедневная молитва или чтение Шма, Исраэль и т. д. — явление куда более редкое, то окружающим кажется, что перед нами человек «Б-гобо-язненный наполовину», как будто некая «перегородка» отделяет в нем одни заповеди от других… Однако истина состоит в том, что нет в нем страха перед Б-гом ни в том, ни в этом. 6

Рассказывают историю об одном «богобоязненном» человеке подобного сорта. Однажды в его город прибыл очень уважаемый гость, и этот человек пригласил его в свой дом. Тот обещал навестить его в субботний вечер. Хозяин очень обрадовался обещанию, видя в этом для себя большую честь и удовольствие. Но… что же сделал сатан? Заставил хозяина забыть добавить в лампу керосин, и тот зажег ее с тем небольшим остатком, что был в ней с предыдущей ночи. И вот… субботняя зимняя ночь, злополучная лампа еще чуть-чуть — и погаснет… И, не в силах перенести предстоящий позор, когда придет важный гость и найдет его в темноте, «богобоязненный» хозяин, невзирая на субботу, доливает в лампу керосин… Подобное событие — не из единичных происшествий, примеров неудачи и слабости того или иного человека, а постоянное явление среди такого рода людей, качества которых никогда не подвергались проверке в горниле серьезных испытаний, и заповеди их — из разряда привычно исполняемых… 7

После того, как мы пришли к выводу, что исправление душевных качеств — это фундамент, необходимый для исполнения всех заповедей — хуким и мишпатим (то есть как недоступных, так и относительно доступных нашему разуму; здесь, по-видимому, автор имеет в виду заповеди, относящиеся соответственно к отношениям человека с Б-гом и к его отношениям с другими людьми. Прим. перев), оказывается, что практическим средством этого исправления может стать точное исполнение алахи. Ибо, если даже действительно практические заповеди легки для исполнения при поверхностном их понимании и отношении к ним, обычном для большинства простых людей, — они, однако, очень и очень трудны для тех, кому известны все строгости закона, и в сердце его обитает любовь к нему. Ибо законы подобны горам, висящим на волоске (то есть нередко большие и важные законы (суббота, хагига — вид жертвоприношений,меила — запрещенное использование посвященного Храму) опираются лишь на лаконичные намеки в письменной Торе, см. Хагига 10а), и по слову наших мудрецов, толковавших эти намеки, взвешиваются на точнейших весах запреты и разрешения, пригодность к использованию разных вещей и их негодность… И наши мудрецы и учителя накрыли нам четыре стола (четыре части главного руководства по алахе — Шульхан арух), и расположили там алахот в строгом порядке по разделам и пунктам; нам же надлежит остерегаться, исполнять всякую заповедь во всех ее тонких деталях и уметь устоять перед лицом всех тяжелых и разнообразных испытаний. И найти для себя, тяжело потрудившись для этого, тфилин, удовлетворяющие всем строгим требованиям, и такой же этрог, и цицит, — и после всего этого вдруг обнаружить что-то сомнительное в одном из этих предметов, вопрос, который не открывался раньше, — и пропали прежние труды… И вот тогда-то придется вести войну со своими естественными качествами, — иногда с ленью и усталостью, которая накопилась сверх всякой меры, иногда же дело бывает связано со стыдом перед людьми или с материальными потерями, а иногда с претензиями и недовольством родных, и еще с тысячью подобных вещей… И, как правило, служение Всевышнему человека, который берет на себя исполнение заповедей во всех их тонких деталях, отягчается его одиночеством, и ему нужна немалая смелость, чтобы противостоять окружению. 8

Когда человек привыкает к точному исполнению закона вопреки своим естественным качествам и врожденным склонностям, это приучает его как бы вручать жезл правителя разумению и узду — интеллекту, и усиливает в его сердце постоянную готовность подчинять себя внутреннему чувству и возвышенным требованиям своей совести, готовит быть человеком духа и бесконечно удаляет от бесчувственности и грубости.

И если пунктуальность в исполнении закона и соблюдение всего написанного в кодексе Шульхан арух — это наиболее удобное и действенное средство для исправления всех душевных качеств в целом, то это же самое средство может стать лекарством и для исправления каждого из дурных качеств по отдельности, как, например, приучение себя к терпению — лекарство против гневливости и обидчивости, приучение себя к расторопности — лекарство против лени и равнодушия, а приучение себя к принятию от других людей стыда — лекарство против жажды почета и погони за ним, ибо тот, кто тщательно следит за всеми своими поступками, совершает тем великое приобретение — вечную любовь к пунктуальному и тщательному исполнению, и во имя этой великой любви он презрит все то, что стоит против нее, и даже то, что он любил смолоду, — всю эту нечистую братию своих дурных качеств, что была ему когда-то отрадой.