Вера и разум. Европейская философия и ее вклад в познание истины - [76]

Соловьёв, взяв всё ценное, наработанное его предшественниками и добавив своё, довёл «настоящую философию» до того уровня, на котором она легко вошла в качестве органической части в состав православного учения, завершив таким образом свои самостоятельные поиски Истины. «Своё» Владимира Соловьёва является для дела познания неоценимым (и до сих пор в должной мере не оценённым): развивая парменидовскую мысль об инверсности Единого и его Другого в применении к Небесному и Земному царствам, он показал, что нет отдельно Бога и отдельно человечества, а есть неразделённое и неслиянное Богочелоеечестео. Это заставляет по-новому взглянуть на творящий потенциал человека – теперь он оказывается практически безграничным. В свете соловьёвских «Чтений о Богочеловечестве» слова Христа «И если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю, да прославится Отец в Сыне» (Ин. 14, 13) начинают восприниматься уже не как метафора, а как конкретное руководство к действию.

Адам и Ева, желая обрести всемогущество, попытались стать «как боги», а им для этого следовало «быть с Богом». Тогда и горы могли бы переставлять и ходить по воде как посуху, что и демонстрируют живущие в Боге и с Богом святые. Так в рамках космологии Соловьёва решается и проблема этики – даётся ответ на вопрос о том, как следует вести себя человеку в этом мире.

Значит ли это, что на Владимире Соловьёве философия кончается? Какое абсурдное предположение! Господь даровал нам способность мыслить и рассуждать на все времена, и Он наверняка ожидает, что мы и впредь будем пользоваться ею для самостоятельного познания тех белых пятен, которые намеренно оставлены Им в Откровении, чтобы мы развивали эту способность и от молочка переходили к твёрдой пище. И уже после смерти Соловьёва люди своим умом создали поразительную космологическую теорию, названную квантовой механикой, в которой неожиданным образом соединились, уточнились и дополнились все идеи «настоящих философов», высказанные на протяжении предыдущих двух с половиной тысяч лет. Оказывается, эти мудрецы, жившие в разных эпохах и разных культурах, прозревали одну и ту же истину о мироустройстве, и в этом смысле их можно назвать пророками. Квантовая механика не только осуществила синтез их догадок, но неопровержимо доказала, что просвечивающая в этих догадках космология действительно верна.

Эта наука установила, что Кант был прав, говоря о существовании «вещей в себе», но не прав в утверждении, будто познать их совершенно невозможно. «Вещами в себе» оказались так называемые «пси-функции», и мы имеем сегодня их точное математическое описание, а также знаем законы опредмечивания этих нематериальных данностей в присутствии наблюдателя, который и в самом деле «даёт жизнь вещам». В квантовой физике возникает также понятие «универсальной пси-функции», аналогичной парменидовскому Единому, а вслед за этим и «универсального наблюдателя», то есть всевидящего Бога Беркли. Универсальная пси-функция координирует поведение частных пси-функций, так что с её помощью осуществляется лейбницевский принцип «предустановленной гармонии». Квантовая механика подтвердила и мысль Соловьёва о том, что самому простому «здесь» соответствует самое сложное «там». Теоретическое описание простейшего физического объекта, который так и называется «элементарная частица», то есть его объективная идея, требует привлечения целого ряда разделов математики от теории групп до матричной алгебры, в то время как теория движения такого сложного объекта, как массивный маятник, сводится к несложному дифференциальному уравнению, разрешаемому любым первокурсником. А прорыв в другой области науки, в биологии – открытие Уотсоном и Криком двойной спирали ДНК и её функций – разве не подтверждает оно самым блестящим образом впервые высказанную Парменидом и переоткрытую и детально разработанную Владимиром Соловьёвым доктрину инверсного дуализма: оказалось, что идея любого биологического вида есть не улучшенное существо этого вида, а нематериальное слово о нём, записью которого служит генетический код из азотистых оснований, совершенно не похожий на это существо.

И это осмысление научных открытий, несомненно, – только начало успехов «послесоловьёвской» философии, так что её нужно не закрывать, а всячески развивать.