Вера Чистякова - [29]
Иногда Веллер приглашал ее провести вместе вечер. Он садился за руль своего серого «Мерседеса», и они ехали обычно в Грюневальд. Там они заходили в круглое кафе. Серый, под цвет машины, дог с достоинством следовал за ними. Веллер любил этот круглый зал, потому что сюда пускали с собаками. Он расспрашивал Наталью Даниловну о России. Однажды он осведомился, бывала ли она на Украине. В бюро, в минуту отдыха, он также как-то заговорил об Украине. Что заставляло его вспоминать о давно покинутой им стране?
Сегодня они оказались в кафе почти одни. Танцующих не было вовсе. Веллер пил коньяк, Наталья Даниловна медленно тянула ликер.
Разговор не налаживался, но это как-то не стесняло их.
Веллер, отдуваясь — он страдал одышкой, — наконец заговорил:
— Я не хотел бы сделать вам неприятность. Нет, меньше всего я бы хотел этого, но должен все же сказать вам, моя дорогая фрау доктор… — Умные глаза Веллера под тяжелыми веками приняли печальное выражение. — Я лично знал покойного инженера Келлера. И во время моего приезда в Москву он познакомил меня со своей женой, Натальей Даниловной Келлер. И это не были вы. Вы похожи на нее, да, но вы не та дама, которую я видел…
Ну, вот и конец! Конец всему: работе, свободе, может быть, жизни…
Наталья Даниловна ответила тотчас:
— Вы стали жертвой шутки. Мой муж любил шутить!
Что еще могла она придумать в эту минуту?
Патрон, вздохнув, небрежно ответил:
— Да-да, возможно…
После этого вечера отношения их остались прежними.
Он, как и раньше, доверял ей. Ничего угрожающего вокруг она не замечала. Но было бесспорно одно: ее разоблачил человек из враждебного лагеря. Зачем ему понадобилось открыть свои карты, предупреждать ее? Для чего?..
Вечером, лежа в мягком кресле парикмахерской фрау Гедвиг, Наталья Даниловна попросила передать Вольфу, что она находится под угрозой и на свидание с ним не придет.
Но через несколько дней фрау Гедвиг, укладывая волосы Натальи Даниловны, шепнула ей, что Вольф будет ждать ее в субботу, в десять часов, в месте прошлой их встречи. Боясь навлечь опасность на Вольфа, Наталья Даниловна передала, что она раскрыта Веллером. И снова она получила предложение быть на свидании в субботу. На этот раз оно было передано «амтлих» — в форме приказа, требующего беспрекословного исполнения.
Встреча должна была состояться в кабаре «Дом Европы». Внизу, в винном погребе, было бомбоубежище, вверху гастролировала модная певица. Чтобы установить, нет ли за ней слежки, Наталья Даниловна пошла пешком через парк. Падал снег, он тут же таял. Пронизывающий ветер шумел в деревьях. Изредка пробегали машины с притушенными фарами. Нищие продавали на углах улиц спички, шнурки для ботинок, камни для зажигалок: неприкрытое нищенство каралось концлагерем. Около Бранденбургских ворот пожилая певица в поношенном манто, известная всему Берлину, протягивая руку, пела романс Шуберта. Ее выгнали из оперы, когда выяснилось, что дед ее мужа был евреем. Оборванный подросток спал на скамье под липой.
Охраняя все это «благополучие», на перекрестке аллей стоял огромный шупо.[10] Было холодно.
Никогда еще Наталья Даниловна не шла с такими опасениями на встречу. Она была раскрыта. И все же ее вынуждают продолжать связь, ставить под удар ценного человека. Она тепло подумала о молчаливом, всегда усталом, уже немолодом Вольфе.
Зал «Дома Европы» был полон. Хохот и хлопки неслись со всех концов. Выступала популярная исполнительница так называемых берлинских песенок. Не на эстраде, а посреди зала, между столиками, стояла женщина лет пятидесяти, нарочито просто одетая, с красным лицом стряпухи. Хриплым голосом, полуречитативом, с вульгарными взвизгами, она не то пела, не то говорила, прерываемая смехом и аплодисментами. Успех вызывался не тем, что она пела двусмысленные куплеты, — это не было ново, — а тем, что исполнительница передавала их с исключительной лихостью, жаргоном берлинского «дна», тем, нигде не записанным диалектом воров и сутенеров, который вошел в моду за последние годы и дополнялся гаммой междометий, ужимок и гримас.
Едва Наталья Даниловна, толкнув вертящуюся входную дверь, очутилась в зале, она увидела Вольфа. Он был не один. Молодой, как ей показалось с первого взгляда, человек, с военной выправкой, с гладкими, «арийского» цвета волосами, сидел с ним за столиком, уставленным бутылками. Левая рука молодого человека была в перчатке.
Вольф познакомил их. «Эрнст Медер», — назвал себя незнакомец. Произношение его было безупречным, наружность также. Все — от нелепого ярко-желтого галстука до ботинок с тщательно спрятанными узлами шнурков — было «ново-немецкое», «арийское».
Вольф объяснил:
— Всякое может случиться. Я, Вольф, например, могу стать жертвой… ну, уличного движения.
Все трое сдержанно улыбнулись шутке.
Кроме того, он подлежит мобилизации — да-да, он еще не так стар. Он в запасе первого призыва, он еще вояка, да-да…
Вольф был в хорошем настроении, шутил. Спутник его слушал почтительно. Наташа заметила, что вместо левой руки у Медера был хорошо сделанный протез.
— Вот наш друг Эрнст. Вы будете с ним связаны, когда меня не станет с вами… Но не раньше.
Будни спасателей нельзя назвать серыми. Каждый день автокатастрофы, случайные ранения, суициды... Но сотрудники МЧС относятся к этому с пониманием: от несчастного случая не застрахован никто, все мы под богом ходим. Однако история с мальчиком Вадимом заставляет их усомниться в том, что это несчастный случай. Уже не в первый раз приезжают они спасать нерадивого мальчугана. Вот и теперь ЧП – пацан выбрался из окна на карниз шестого этажа... За что судьба так жестоко испытывает мальчика, подвергая его жизнь смертельному риску? И судьба ли? На досуге спасатели начинают «играть в сыщиков», вспоминая мальчика и выдвигая различные версии случившегося.
На горнолыжной базе «Джаловчат» в вагоне канатной дороги застряли парень с девушкой. На помощь им примчалась бригада спасателей МЧС – Борис Мостовой, Олег Чистяков и Ольга Синицкая. Вызволить горемычную парочку – дело техники. Но приключения спасателей еще только начинаются… Внезапно в горах происходит обвал, блокирующий единственную дорогу с базы. И в это же время спасатели находят под обрывом автомобиль, а в нем – водителя со смертельным ножевым ранением. Убийца не мог прорваться через завал, а значит, он где-то на базе, среди отдыхающих.
Фармацевтическая фирма «Гелиос» с размахом праздновала день рождения одной из сотрудниц. В самый разгар торжества был найден труп любимой собаки начальника. Подозрительное происшествие совпало с исчезновением хозяина фирмы Бориса Гольдмана, что привлекло внимание милиции. Следователь Тарасов хладнокровно взялся распутать клубок интриг и разоблачить преступный клан. Все его подозрения сходятся на противоречивой фигуре Марты, коммерческого директора «Гелиоса» и по совместительству жены Гольдмана…
Одержимому высокой идеей человеку невольно покоряются и чистые сердца, и погрязшие в грехах души — этой идеей Ги де Кара обязательно увлечётся читатель романа «Храм ненависти». Он интересен и любителю психологического романа, и поклоннику детектива.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Золотая пуля». Так называют в городе агентство, в котором работают журналисты-инвестигейторы (или, в переводе на русский — «расследователи»). Возглавляет это вымышленное агентство Андрей Обнорский — герой романов Андрея Константинова и снятого по этим романам телесериала «Бандитский Петербург». В «Золотой пуле»-3 вы встретитесь не только с Обнорским, но и с его соратниками-журналистами: Николаем Повзло, Зурабом Гвичия, Светланой Завгородней, Нонной Железняк, Георгием Зудинцевым и другими. Все они попадают порой в опасные, а порой и комичные ситуации.