Вера - [72]

– Как я и предполагал, – ответил он, – в полном порядке.

– О нет! – воскликнула мисс Энтуисл, потому что перед ее мысленным взором возникла привалившаяся к подушкам субтильная фигурка в голубом халате. – Сегодня ей уже немного лучше, но она еще далеко не в добром здравии.

– Вы спросили меня, что я думаю, и я вам ответил, – отрезал Уимисс.

Нет, между ними – ею и Эверардом – точно не возникнет симпатий просто так, а если и возникнет, то в результате длительной и упорной подготовки, понемножечку.

– Так вы идете? – осведомился Уимисс, придерживая перед ней дверь: она замешкалась, обдумывая предстоящий процесс.

«И это тоже типично для Эверарда», – подумала она: сначала он выключил за нею свет, теперь раздражен тем, что ему приходится ждать.

Она прошмыгнула в дверь и, браня себя за такую жалкую поспешность, сдержанно, не спеша, проследовала на свое место.

– Доктор… – начала она, когда они уселись и Честертон, дождавшись, пока Уимисс заправит свою салфетку, сняла крышку с супницы.

– Не желаю ничего слышать об этом докторе, – прервал он.

Мисс Энтуисл совершила над собой огромное усилие, стараясь не оскорбиться, и продолжила с чрезмерно спокойным и естественным видом:

– Но я бы хотела вам рассказать.

– Это меня не касается.

– Но вы ведь ее муж, – сказала мисс Энтуисл, стараясь, чтобы ее голос звучал приветливо и спокойно.

– Я распоряжения вызвать врача не отдавал, – сказал Уимисс.

– Да, но за ним следовало послать. Дитя…

– Это вы так говорите. Вы то же самое сказали и по телефону. А я ответил, что вы слишком много на себя берете, хотя вас никто и не просил.

Раньше мисс Энтуисл полагала, что подобным образом в присутствии слуг не говорят. Она поняла, что ошибалась.

– Это ваш доктор, – сказал Уимисс.

– Мой доктор?

– Я считаю его исключительно вашим доктором.

– Простите, Эверард, – вежливо произнесла после некоторой паузы мисс Энтуисл, – но я бы хотела понять, что вы имеете в виду.

– Вы послали за ним, хотя вас об этом не просили. Вам и отвечать за последствия.

– Не понимаю, что вы имеете в виду под последствиями, – сказала мисс Энтуисл, в которой оставалось все меньше и меньше решимости испытывать к Эверарду исключительно симпатию.

– Счет, – ответил Уимисс.

– О! – сказала мисс Энтуисл.

Она была до такой степени поражена, что могла произнести только это «О!». После чего ее пронзила мысль о том, что она ест суп Уимисса, и она положила ложку.

– Конечно, если вам будет так угодно, – сказала она.

– Мне будет угодно, – сказал он.

Разговор завис.

После чего, сидя очень прямо и отказываясь внимать мыслям, которые на огромной скорости проносились у нее в голове, мисс Энтуисл, твердо решившая вести себя так, будто ничего не случилось, спросила самым любезным голосом:

– Вы хорошо доехали?

– Нет, – сказал Уимисс и взмахом приказал, чтобы суп уносили.

Ответ был, несомненно, правдивый, но слишком грубый, и мисс Энтуисл, чувствуя себя невероятно глупо, лишь переспросила:

– Нет?

– Нет, – столь же кратко подтвердил Уимисс.

Разговор снова завис.

Мисс Энтуисл предприняла новую попытку:

– Полагаю, поезд был переполнен.

Поскольку это мало походило на вопрос, он ничего не ответил и позволил ей продолжать полагать.

– А где рыба? – спросил он у Честертон, подавшей ему котлеты.

– У нас не было времени ее достать, сэр, – сказала Честертон.

«Он сам должен был бы сообразить», – подумала мисс Энтуисл.

– Передайте кухарке, что без рыбы я не считаю ужин ужином.

– Да, сэр, – сказала Честертон.

«Вот ведь гусак», – подумала мисс Энтуисл.

Было куда проще считать его напыщенным гусаком, чем злиться, да и для нервов спокойнее. Он походил на вредного подростка-переростка, думала она, все время мрачного и злобного; к сожалению, у этого подростка власть.

Он молча поедал котлеты. Мисс Энтуисл от котлет отказалась. Она упустила свой шанс, когда кэб был у нее под окном и она могла высунуться и крикнуть: «Подождите, пожалуйста». Но тогда Люси… ах, да, Люси! Стоило ей подумать о Люси, как к ней возвращалась решимость не ссориться с Эверардом. Ей казалось невероятным – и казалось таковым с самой первой встречи, – что Люси могла его полюбить, однако вот – полюбила. Без какой-то серьезной причины полюбить его невозможно. Значит, детка знала о нем что-то такое. Детка ведь мудрая и нежная. Поэтому мисс Энтуисл сделала еще одну попытку возродить беседу.

Воспользовавшись тем, что Честертон повернулась к ним спиной – она отправилась за очередным блюдом к таинственной руке за дверью и не могла присутствовать при очередном грубом выпаде Уимисса, – она сказала самым естественным тоном, на который только была способна:

– Я рада, что вы приехали. Уверена, Люси очень скучала по вам.

– Люси и сама говорить способна, – заявил он.

Тут мисс Энтуисл пришла к выводу, что разговаривать с Эверардом слишком трудно. Так что уж лучше молчать. Сама она, в отличие от него, не могла в присутствии Честертон сказать ничего невежливого. Она сомневалась, что смогла бы, если б даже Честертон здесь не было, и все равно сохранять любезность, если он отвечал подобным образом, было невозможно. Так что уж лучше молчать, хотя такого рода молчание слишком уж походило на унизительное поражение.