Вера - [66]

Однако выспавшись, он почувствовал себя лучше, и за завтраком объявил Туайту – тот всегда подскакивал, когда к нему обращались:

– Сегодня днем приедет миссис Уимисс.

Мозги у Туайта ворочались не очень хорошо, видимо, из-за того, что большую часть времени он проводил в спячке в своем подвале, и на мгновение он подумал, что хозяин забыл, что его жена умерла. Следует ли ему напомнить? Какая болезненная дилемма… К счастью, он не успел ничего сказать, вспомнив о наличии новой миссис Уимисс, и ответил «Да, сэр» лишь с краткой задержкой. В мозгу у него помещалось немного, и то, что туда все-таки проникало, с трудом находило себе место. Перед тем, как умерла та миссис Уимисс, он прослужил у мистера Уимисса всего три месяца. Он только начал усваивать факт наличия миссис Уимисс, как миссис Уимисс перестала быть усваиваемой, и для него и его жены в их тихом подземном мире между исчезновением прежней и появлением новой миссис Уимисс прошло не более недели. Нет, он и не думал осуждать джентльменов за скорые женитьбы, но все же никак не мог угнаться за чередой этих миссис Уимисс. В его мозг новая еще не проникла. Он знал, что она существует, потому что мельком видел ее в субботу утром, понимал, что ему добавилось беспокойства, потому что ей придется готовить и подавать еду, но быстро забыл о ней. Потому у него и возникла та чудовищная мысль, о которой было сказано выше.

– Ужинать я буду дома, – сказал Уимисс.

– Да, сэр.

Ужин! Ужинов тут еще не было. С того момента, как Туайт начал служить здесь, мистер Уимисс ни разу дома не ужинал. Когда здесь бывала леди, ей подавался поднос, и все. Это все, на что способна миссис Туайт, – приготовить поднос. А с тех пор как леди, из-за несчастного случая, исчезла, то и поднос никому не подавали. Тихо было.

Он стоял, ждал, пока Уимисс жестом его отпустит, и взволнованно смотрел на хозяина, поскольку Туайт был человеком нервным.

И тут зазвонил телефон.

Уимисс, не глядя на него, махнул – возьмите трубку – и продолжал завтракать, однако минуту спустя, поскольку Туайт не возвращался, а из холла не было слышно ничего, кроме неуверенного «Алло?», окликнул его:

– Что там такое?

– Плохо слышно, сэр, – раздался из холла расстроенный голос Туайта.

– Идиот, – буркнул возникший в холле с салфеткой в руке Уимисс.

– Да, сэр, – ответил Туайт.

Уимисс взял у Туайта трубку, и затем миссис Туайт с кухонной лестницы, а Туайт в холле, поскольку ему не было приказано уйти, услышали следующее.

«Да, да. Да, это я. Алло. Кто это?»

«Что? Плохо слышно. Что?»

«Мисс – кто? Эн… О, доброе утро. Я вас еле слышу».

«Что? Откуда? Откуда?!»

«Ах, так».

Человек на том конце что-то долго говорит.

«Да. Совершенно. Но вы сами можете убедиться, что она не…»

Снова на том конце кто-то что-то говорит.

«Что? Она не приедет? Но она должна! Я ее жду. Я приказывал…»

«Что? Не расслышал. Доктор? Вы послали за доктором?»

«Может быть. Но я считаю, что это не так».

«Еще бы, еще бы! Нет, не могу. Как я могу бросить работу?»

«О, хорошо, хорошо. Нет, не так! Несомненно, она должна приехать, скажите ей, здесь все уже подготовлено, а если ей нужен врач, то здесь их в любом случае больше, чем… Что? Невозможно?»

«Полагаю, вы понимаете, что слишком много на себя берете, хотя вас никто не просил…»

«Что? Что?»

В этот момент в разговор вмешался звонкий голос:

«Продлить еще на три минуты?»

Он злобно повесил трубку и рявкнул «Чертова особа, чертова особа!» так громко, что Туайт затрепетал, словно тростинка.

На другом конце мисс Энтуисл в глубоком раздумье отошла от аппарата. Положение ее было крайне неловким. Осложнялось оно тем, что накануне разговора она съела яйцо и выпила кофе из запасов Уимисса. Она бы предпочла ограничиться чашкой чая, но ей предстояло ухаживать за Люси, а тому, кто ухаживает, нужны силы. Она поднималась по лестнице, на щеках у нее горели алые пятна, и она не могла не думать, что ей с Эверардом придется запастись немалым терпением, прежде чем они станут симпатизировать друг другу. По крайней мере, в телефонных разговорах он терпения не демонстрирует.

Люси провела тревожную ночь. Она проснулась от страшного сна вскоре после того, как мисс Энтуисл устроилась на софе, ей стало жарко, она долго металась по кровати. В этой комнате ей не нравилось многое. И, в частности, кровать. Возможно, бедная девочка была под воздействием страшного сна и горячки, однако она сказала кое-что по поводу кровати, что выдавало ее отношение. Мисс Энтуисл подогрела молока на принесенной Лиззи спиртовке, напоила дитя, успокоила ее. Детка не упоминала окно, за что мисс Энтуисл была ей благодарна, но, проснувшись от своего страшного сна и увидев рядом мисс Энтуисл, она назвала ее Эверардом – это ее-то, с жидкими косицами! Вот почему мисс Энтуисл решила первым делом послать с утра за доктором. Около шести Люси снова забылась беспокойным сном, а мисс Энтуисл выскользнула из комнаты и оделась. Конечно, надо срочно вызывать доктора, пусть назначит лечение, а подкрепившись, она все-таки исполнит свой долг и позвонит Эверарду.

Что она и сделала, в результате возвращаясь в спальню к Люси с красным пятнами на щеках, а когда она увидела, что Люси по-прежнему спит беспокойно и тяжело дышит, воспоминание о первоначальной мысли об утреннем возвращении в Лондон сделало эти пятна еще ярче. Она постаралась успокоить себя, говоря, что Эверард ведь не видит, в каком состоянии девочка, а если б увидел, то наверняка был бы сама доброта и забота. Она повторяла это себе, и сама же себе не верила, и от того расстроилась еще больше. Люси любит его. Вчера, до того как ей стало хуже, Люси выглядела такой довольной и удовлетворенной. Нельзя судить о человеке по тому, как он разговаривает по телефону.