Верь мне! - [33]

Ровно в четыре она изящно сервировала поднос с тонким фарфором. Она вся сжималась при мысли о предстоящем разговоре, но, наверное, лучше будет поскорее объясниться. По крайней мере она будет знать, что ее ожидает.

Ей недолго пришлось оставаться в неведении. Анжела уютно устроилась на кровати: под ее золотистой головкой лежали две подушки, ее стройные ножки были скрещены, электровентилятор Марни овевал ее полуобнаженное тело.

— Поставь поднос на тот столик, Луиза. Лу послушалась, неуверенно улыбнулась ей и, в надежде, что пронесло, направилась обратно к двери.

— Зачем так торопиться? Закрой дверь и присядь на минутку. Мне кажется, нам обеим не повредит небольшой разговор, так ведь? — неспешно протянула девушка из Сиднея. В ее голосе не было дружелюбия, и за тихо произнесенными словами пряталась угроза. Автоматически повинуясь, Лу закрыла дверь и бессильно опустилась на затянутый ситцем стул.

— Надо полагать, ты считаешь, что я должна была удивиться, увидев тебя здесь, а? — последовал вопрос.

— Я.., я.., просто не знаю, что и думать, — откровенно ответила Лу. — Такое совпадение казалось мне слишком странным, чтобы оно оказалось реальностью. Вы.., казалось, вы не узнали меня, когда нас познакомили, но я поняла, что вы, наверное, знали.., вы так и сказали.., из какого-то упоминания обо мне в письме мистера Брайента.

— Не просто в письме, лапочка — в письмах: множественное число! — Анжела села и лениво-изящно налила себе чаю. — Не буду притворяться, будто меня не удивило известие о том, что ты оказалась здесь, в Ридли Хиллз. В конце концов, Стив отнюдь не глуп, и следовало бы ожидать, что он будет весьма осторожен, нанимая на работу какую-то незнакомку, как потвоему? Я могу только сделать вывод, что ему ничего не известно о твоем некрасивом прошлом, Луиза.

Румянец смущения на огорченном лице девушки сказал ей все, что она хотела узнать.

— Значит, ты ему ничего не рассказала? Я так и подумала…

Анжела рассматривала Лу с насмешливым презрением, так что та, не выдержав, парировала:

— А почему я должна была ему что-то рассказывать? Мне нечего было рассказывать — нечего! Вы знаете, что я не переправляла те цифры и не брала тех денег, так ведь? Вы знаете это, Анжела! И гораздо лучше меня!

— Ни о чем подобном я не знаю! — Открытое отрицание звучало ядовито и насмешливо. — Но я знаю нечто иное, Луиза: что ты изо всех сил стараешься втереться в доверие Стива Брайента, и я попрошу тебя с сего момента от этого воздержаться. Право же, это слишком! Сначала Дик Уоринг, а теперь Стив…

— Но это же не правда, — прошептала Лу. Ей было нестерпимо больно от напрасных подозрений.

— Правда, милая Луиза! Ты думаешь, я не могла читать между строк письма Стива? Сначала он только вскользь упомянул о новой гувернанточке, но когда твое имя стало встречаться все чаще, я поняла, что ты затеяла. — Она минуту разглядывала чаинки на дне своей чашки, потом, снова наполнив ее, продолжила:

— Конец наступил — я имею в виду конец для тебя, — когда он дал мне поручение купить тебе к Рождеству кофточкудвойку, и даже оговорил, какой оттенок выбрать. — Она невесело рассмеялась. — Ох уж эти мужчины! Они, бедняжки, так мало о нас знают! Как бы то ни было, я решила, что пора мне самой приехать и посмотреть, что тут происходит. И вот я здесь.

Лу хранила упрямое молчание. Анжела заговорила еще суровее.

— Ну, кисонька, игра окончена. Стив мой, слышишь, и моим останется! Не думай, что я считаю тебя соперницей — достаточно только посмотреть на Стива, чтобы убедиться в том, что ты для него ничего не значишь, но ему достаточно неприятно, когда ему все время навязывают эту настырную привязанность. Разве не так? Ты ведь не хочешь поставить его в неловкое положение, демонстрируя свою собачью преданность, которая никогда не получит взаимности? Советую тебе стараться как можно реже попадаться ему на глаза. — Она зевнула и снова откинулась на подушки. — Я уверена, что ты сможешь вдвое сократить эти занудные занятия в его кабинете, — шелковым голосом подсказала она.

Лу чувствовала, что вот-вот расплачется. Достаточно тяжело любить без всякой надежды на то, что на твое чувство ответят взаимностью — но когда твои сокровенные мысли извлекают на свет Божий, жестоко крутят так и этак, безжалостно осмеивают, это почти невыносимо. Ее вопрос не относился к делу, но ей надо было что-то сказать, и она услышала, что спрашивает:

— А как же Дик? Что же насчет Дика? Ответ Анжелы был полон презрения:

— Дик? А что насчет него? О, он все еще крутится подле меня и надоедает бесконечными объяснениями в любви. Не то чтобы он мне противен. Нет! Но Дик

— мелкая рыбешка. А вот Стив, наоборот, добыча стоящая. Так что, пожалуйста, не забывай, что я не люблю, когда охотятся в моих угодьях, понятно, дорогуша? И, пожалуйста, закрой за собой дверь, когда будешь уходить. Мне все-таки хотелось бы хоть немного поспать после этого жуткого поезда.

Лу поняла, что ее благосклонно отпускают, и с облегчением вздохнула. Пробираясь в уединение своей комнаты, она вся дрожала.

Настал день Рождества: жаркий и безоблачный. Солнце встало на сияющем оранжевом небе, и к полудню над выжженной и иссушенной землей стояло горячее марево.