Верь мне! - [32]

Лу слушала этот разговор с чувством глубокого ужаса. Ее бросало то в жар, то в холод, и страх заполнил все ее существо. Она с трудом понимала, о чем говорит Марни.

— В какой день она приезжает, Стив?

— Накануне Рождества. Я поеду за ней утром на станцию. Она едет спальным вагоном.

Канун Рождества! Четверг! Лу осталось ждать только до четверга, а потом.., что потом? Ну уж конечно, не счастливый праздник, который предвкушала Лу, когда по секрету рукодельничала, пока заворачивала подарки в нарядную бумагу, пока готовила и пекла торт и печенье. Когда Анжела приедет в Ридли Хиллз, не будет ни мира, ни тепла близких — в этом можно было не сомневаться.

Если бы только Лу могла узнать, зачем она приезжает! Только ли для того, чтобы увидеть Стивена Брайента, или, может быть, она знает, что и Лу здесь? А если она этого пока не знает, то что сделает, когда узнает?.. Лу взволнованно провела рукой по волосам, а потом уткнулась лицом в ладони: неожиданный жест отчаяния, который темнота скрыла от окружающих.

В канун Рождества утренний поезд опоздал. Толпы людей, стремящихся попасть домой на праздник, запрудили платформы Центрального вокзала в Сиднее, и из-за этой толчеи почти все поезда отправлялись с опозданием.

К тому времени как машина остановилась у дома, Анжела устала от жары, запылилась и разозлилась. Двое сидевших в машине подождали, пока облако пыли наконец-то уляжется, а потом уже вышли из машины. Лу, выглядывая тайком из прибежища своей комнаты, порадовалась, увидев, что белые туфельки Анжелы с открытой пяткой и каблуком-шпилькой практически скрылись под щедрым слоем все той же плотной красной пыли. Видимо, правило относительно того, что «пассажир открывает ворота», распространялось даже на эту надменную красотку, заметила про себя Лу с горьковатой усмешкой, глядя, как Стив помог ей выйти из машины, прежде чем пройти к багажнику и достать два гигантских чемодана из кремовой кожи, чемодан поменьше и шляпную коробку из того же набора.

Анжела разгладила юбку своего бежевого льняного костюма, повесила на тонкое запястье плоскую белую сумочку и осторожно прошла за Стивом по дорожке.

Сетчатая дверь открылась, и до Лу донесся ее голос, глуховатый и жалобный:

— Ты просто оставь чемоданы здесь, милый. Марни их потом мне распакует, но после того, как я отдохну. А, вот и вы, Марни. Как поживаете? Надеюсь, вы ничего мне не готовили. Я, может, только чуть перекушу, а потом мне просто необходимо отдохнуть. Надеюсь, в моей комнате есть вентилятор?

Лу не расслышала приглушенный ответ Марни. Она расправила плечи, глубоко вздохнула, подняла голову и вышла в холл.

Наступил момент, которого Лу со страхом ждала уже много дней, но сегодня она шла навстречу судьбе с чувством смирения.

Ей оставалось только надеяться, что Стивен Брайент, который повернулся в двери спальни при звуке ее легких шагов, не увидит за ее бледным лицом и твердой позой то тихое отчаяние, которое она отважно старалась скрыть.

Его темные брови поползли вверх, на мгновение удивленно нахмурились.

Он взял Анжелу под локоть, повернул в сторону двери и сказал ровным голосом:

— Анжела, ты ведь еще не знакома с Луизой Стейси? Мисс Стейси поначалу приехала, чтобы присматривать за детьми Филиппа, но я, кажется, тебе объяснил, что она в результате осталась помогать Марни. Мисс Стейси — мисс Анжела Пул.

— Нет, мы еще не встречались, хотя мне кажется, что я про нее все знаю: ты ведь что-то сообщал о ней в паре своих писем, да, дорогой? Очень приятно, мисс Стейси, — визгливым голосом произнесла Анжела. В ее холодных зеленых глазах не было и намека на узнавание.

Так вот как это будет! Они, оказывается, никогда раньше не встречались.

Но по тому, как Анжела чуть заметно подчеркнула эти невинные слова — «мне кажется, я все про нее знаю», — Лу поняла, что если она захочет остаться в Ридли Хиллз, ей надо будет принять игру, которую будет диктовать Анжела.

А в чем это должно заключаться, покажет будущее.

Глава 7

Ленч прошел в натянутой обстановке. Выражая свое сочувствие Стиву, Анжела постаралась, чтобы ее звучный голос донесся до Лу и Марни:

— Бедняжечка, я вижу, ты здесь слишком одинок. Так неприятно, когда приходится есть вместе с прислугой — и так ограничивает возможности поговорить.

Марни уселась за стол, протестующе поджав губы, а Лу тайком смотрела на хозяина дома, занимающего свое место за столом. Как могла ему нравиться эта злобная фурия, полная сословных предрассудков? Неужели мужчины никогда не заглядывают под красивую оболочку, где скрывается такое моральное уродство?

Лицо Стива оставалось непроницаемым, голос — вежливым и невыразительным. Он беседовал со своей гостьей о всяких пустяках, но Лу показалось, что он с каким-то дьявольским удовольствием втягивает в разговор ее с Марни, что ни чуточки не нравилось Анжеле. Когда они поели, она встала из-за стола, лениво потянулась и объявила, что теперь будет отдыхать в своей комнате до вечера, добавив от самой двери:

— В четыре часа я хотела бы выпить чаю. Принесите его мне, хорошо, мисс Стейси? Еды не надо — только чай.

Марни и Лу вымыли посуду и вдвоем закончили приготовление рождественского угощения: начинили индейку, покрыли глазурью окорок и взбили мороженое, которое на подносах отправили в холодильник. Марни объяснила Лу, что в такую жарищу на рождественский обед можно подавать только холодные блюда, но они всегда стараются придерживаться традиционного меню, только подают все в охлажденном виде, не считая рождественского пудинга, который становится холоднее благодаря щедрым горкам домашнего мороженого. До сих пор Лу получала огромное удовольствие от предпраздничных хлопот и с нетерпением ждала кульминационного момента. Сегодня это удовольствие совершенно испарилось, и она не могла вернуть то чувство, которым так наслаждалась при мысли о Рождестве в кругу семьи в австралийском буше. У нее так давно не было «семьи» — с тех пор, как погибли ее родители, — но она еще не забыла волнение и радость осуществления своих детских желаний. Теперь это ощущение родственности улетучилось из-за высокомерного и недружелюбного появления Анжелы Пул в их мирном спокойном кругу. Лу грустно вздохнула…