Венская прелюдия - [58]

Продолговатая коробка, наполненная исписанными картонными формулярами, появилась на стойке с грохотом падающей швабры. Букинист явно расстроился после каких-то своих воспоминаний.

— Вы думаете, я отдам книгу просто так? Не-е — ет… — протянул букинист, перебирая картотеку. — Вот, пожалуйста. Тейнфальтштрассе, 2. Анна Хубер.

* * *

Путь до указанного букинистом адреса фиакр Подгорского проделал не более чем за четверть часа. При этом Илья Михайлович лошадь не торопил. Разглядеть в деталях прекрасную архитектуру Вены можно только, если экипаж движется немногим быстрее пешехода. Пока пассажиры наслаждались видами Вены, он провёз их мимо Штефансплатц, приостановился в том месте, где с улицы Грабен между домами в проулке справа виднелся позеленевший от времени медный купол церкви Святого Петра и проследовал далее в западную часть старого города.

— Либо за нами послали присматривать полного дилетанта, либо всё это происходит демонстративно. Ваше мнение, коллега? — спросил Лузгин у своего спутника, сложив руки на серебряном шарике трости.

— Я склоняюсь к первому варианту, — флегматично произнёс Александр Александрович.

— А я ко второму… — неожиданно раздался голос кучера. — Пока вы познавали глубину философии Лейбница в том подвале, я поинтересовался у нашего шпика, каким жиром он пользуется для смазки ступиц.

Пассажиры недоумённо переглянулись, после чего случилась долгая пауза.

— И каким же? — спустя минуту спросил Подгорского адъютант.

— Как я и думал, это масло. Не дёготь, не сало, а именно масло. У него патентованные втулки стоят на осях. Бронзовые. Там отверстие специальное имеется. Через него и смазывает. Потому и едет так тихо, — не оборачиваясь, ответил кучер.

— Прекрасное решение. Инженерная мысль Европы не стоит на месте. У нас в Больших Бобрах мужики оси на телегах до сих пор берёзовым дёгтем смазывают, — заметил Лузгин.

— Это обычный кучер. Ему заплатили, чтобы он следовал за моим фиакром с того момента, как я выехал из посольства. Мужик простой, руки грубые, на кистях специфические мозоли от вожжей.

Подгорский осмотрелся по сторонам и констатировал:

— Прибыли… Дом номер два.

«Ну что же… Пусть будет так. Не станем разочаровывать нашего неведомого преследователя. Приключение становится интересным», — подумал адъютант в тот момент, когда их зелёный фиакр остановился прямо напротив входа в трёхэтажное здание. Красная табличка с номером и названием улицы указывала на то, что этот адрес относится к первому муниципальному округу.

— Друг мой… Я, пожалуй, отправлюсь на это рандеву в одиночестве. Вы не обидитесь? — спросил адъютант у Завадского, и тот с чувством облегчения утвердительно кивнул. Изображать на людях немого Александру Александровичу было явно не по душе, да и выходило весьма посредственно. Актёр из морского офицера Завадского получался никудышный.

Скрипучие деревянные ступени узкой лестницы, ведущей на верхние этажи, как и расшатанные перила, требовали срочного ремонта. Лузгин поднимался медленно и аккуратно, осматриваясь по сторонам. Потрескавшаяся краска на стенах, потёртые перила, лепнина на потолке покрыта равномерным слоем пыли. Домовладелец явно не баловал своих жильцов. Целью адъютанта была дверь слева со скромной табличкой на синем фоне: «Herr Huber».

Лузгин провернул пару раз ручку звонка, поднёс ухо к двери и замер, чтобы прислушаться к звукам за узкой высокой двустворчатой дверью, потрёпанной временем, как и всё в этом парадном.

Признаков жизни в квартире не наблюдалось. Адъютант позвонил ещё раз. Более настойчиво. Простояв около двух минут перед дверью, Лузгин поправил шляпу, досадно махнул рукой и только сделал несколько шагов вниз по лестнице, как дверь тонко скрипнула и приоткрылась на длину цепочки.

— Чем обязан? Я никого не жду… — Тихий старческий голос показался адъютанту немного взволнованным, дрожащим.

— Я книгу принёс… Мне нужно Анне книгу вернуть… — В свои слова Лузгин вложил максимум доброжелательности.

— Книгу? — Дверь по-прежнему была приоткрыта совсем немного, и своего собеседника адъютант не видел. — Но Анна не имела обыкновения раздавать свои книги… Я вам не верю…

Леонид Павлович сделал несколько быстрых шагов вверх по ступеням, и чуть было рефлекторно не вставил в узкую дверную щель ногу, но вовремя опомнился.

— Вот эта книга. Лейбниц. «Новые опыты о человеческом разумении». Герр Гройзер, букинист, посоветовал её отнести сюда. К вам.

Дверь гулко хлопнула, и адъютанту показалось, что она больше не откроется — настолько долго тянулась пауза. Негостеприимный старик с той стороны, очевидно, тоже размышлял. Принимал решение.

Спустя некоторое время, когда Лузгин опять подумывал уйти, раздался лязг цепочки, и дверь приоткрылась. В её створе показался совершенно седой мужчина в почтенном возрасте с тремя глубокими морщинами на лбу, дрожащими, скрюченными от возраста руками и поясницей, перемотанной пуховым платком.

Некоторое время герр Хубер рассматривал своего гостя через толстые стёкла очков, будто хотел убедиться в правильности принятого им решения.

— Пройдите… — Старик пригласил гостя едва заметным движением руки, заглянул за спину Лузгина и, с трудом развернувшись, сделал несколько неспешных шагов внутрь.