Венская прелюдия - [41]

— Не приведи Господь, как говорят русские. Ты не в моём вкусе, ты же знаешь, я не ценитель броской красоты. — Джованни покачал бокал, насладился ароматом и сделал маленький глоток. — Ты искусно маскируешь волнение за сторонними разговорами. Кончики твоих пальцев дрожат, хотя камин уже разгорелся.

Джованни сидел в кресле сбоку от огня, и его длинная тень заполоняла собой половину зала, перетекая почти на потолок. Бриджид посмотрела в этот тёмный угол и тихо промолвила:

— Ты истинный демон, Джованни… Во взгляде твоём металл и безразличие. Подобострастным плебеем ты становишься только тогда, когда встречаешь высоких гостей в холле театра. И мой покойный отец был таким же. Много раз об этом думала… Я ни разу не видела его искренним, даже когда он учил меня не делать ошибок. Кого он воспитывал? Шпионку или любимую дочь?

— Ты пришла сюда, чтобы рассказать мне очевидные вещи или просить о помощи? Если ты хочешь выплакаться, то я не помогу. Слышу, голос твой дрожит, Бриджид. Это плохой знак. Раньше такого никогда не случалось.

— Да, Джованни… — Певица рефлекторно поправила кружевной воротничок. — Я уже больше не могу так. Мои нервы на пределе. Я сама себе напоминаю дешёвую истеричку.

Импресарио ждал этого разговора. Солистка итальянской труппы Бриджид, звезда европейской оперной сцены, кумир ценителей чистоты исполнения самых сложных женских арий, предмет обожания всех студентов Петербурга, последнее время пребывала не в себе. Её и так скверный характер, избалованный преклонением публики перед её талантом, за последние несколько месяцев раскрылся с самой худшей стороны.

Мадемуазель частенько позволяла себе появляться на репетициях с лёгким винным амбре и срываться на коллегах по сцене. При этом её замечания выглядели даже не колкими, а откровенно издевательскими. Только тиранический стиль руководства Джованни и несколько внеплановых вознаграждений оскорблённым певицам из числа вторых голосов позволили на время сохранить в труппе шаткий мир.

Обстановка накалялась с каждой неделей, эксцессы возникали всё чаще. Импресарио продолжал сохранять монашеское спокойствие, но это удавалось ему до тех пор, пока Бриджид не сорвала представление. Она просто не явилась вовремя, и вместо неё пришлось срочно ставить другую исполнительницу, что вызвало бурю негатива в зале и в утренних выпусках газет. После этого Джованни в ультимативной форме приказал ей прибыть к нему домой для объяснений. Учитывая импульсивный склад мысли солистки, Джованни положил на одну чашу весов перспективу нехороших слухов, которые непременно возникнут, а на другую — возможную истерику примы. В стенах театра откровенного разговора не получится, да и слишком много лишних ушей.

— До уровня дешёвой истерички ты пока не опустилась, но уже близка, — скептически заметил Джованни, отпив глоток прохладного вина и протянув ноги ближе к камину. — Должен заметить, что ни генерал Бекс, ни твой дорогой лорд Клиффорд эту деградацию не оценят.

Бриджид неожиданно вскочила с дивана и так взмахнула рукой, которой держала бокал, что красное вино большим бурым пятном расплескалось на мелком орнаменте синего ковра.

— Как много ценителей! И с каких пор лорд стал моим? Ты хочешь сейчас уколоть меня побольнее, Джованни? — Голос примы перешёл в высокий регистр, что значило предельную степень её волнения. Бриджид в приступах ярости вспыхивала, как хорошая шведская спичка. Потушить её мог только импресарио, и то исключительно потому, что она от него полностью зависела и давно опасалась.

Джованни нехотя поднялся с качалки, сделал пару шагов к пятну на ковре и провёл по нему ногой:

— На кровь похоже.

— Ты мне угрожаешь? — Внезапно личико певицы обрело ангельский вид. Вопросительный, издевательски дерзкий взгляд застыл в её глазах.

Неожиданно резко для своего тучного телосложения импресарио выбросил вперёд левую руку, ухватив мадемуазель за шею. Был бы перед ним мужчина, сильные пальцы Джованни непременно нащупали бы кадык.

Итальянец тут же взял себя в руки, ослабив хватку. Не хватало ещё лишить её голоса.

— Не имею такой привычки, — тихо прошипел Джованни прямо перед её лицом. — Просто предупреждаю. Ты должна знать об этой опасности. Когда понимаешь, откуда ждать удар, мозг оживляется и принимает правильные решения. А они сейчас очень важны. Что происходит? Что за истерики? По какой причине ты потеряла рассудок и самообладание?

Бриджид обеими руками вцепилась в его запястье, пытаясь в меру своих скромных дамских сил дать отпор, но итальянец её сопротивления даже не заметил.

— Ты запомни, моя дорогая… Миссия наша делится исключительно на двоих. Без меня ты просто яркая, бесполезная соблазнительница, а я без тебя — как скрипач без рук. Как я вижу, мои «руки» последнее время дают слабину… Генерал уверял, что лучшего ассистента в моём деле не найти. Кто заподозрит ветреную оперную певичку в шпионаже? Бекс в людях никогда не ошибался, но тут, похоже, случилось исключение. Генерал далеко. Я — рядом. Считай, что это его рука держит тебя за горло…

Джованни отпустил шею певицы, и та шумно выдохнула. Такой всплеск ярости импресарио стал для неё полной неожиданностью. Всегда спокойный, размеренный, на людях — подчёркнуто любезный, Джованни, как оказалось, мог быть и таким — испепеляющий, презрительный взгляд, покрасневшие то ли от злости, то ли от напряжения глаза, до мертвенной бледности сжатые губы.