Венки Обимура - [22]

Антонов хмыкнул.

— Пожалуй, даже фантасту это не пришло бы в голову, — лукаво взглянула на него Юлия. — Дело в другом. Всем известно, что различные запахи в состоянии не только улучшать настроение, но и реально противостоять стрессам, влияя на физиологические реакции в организме, вызываемые страхом, гневом, напряжением… Парижские парфюмеры, например, создают программу «ароматотерапии». Ее задача: разработать специальные душистые составы и благовония для снятия головной боли, бессонницы, угнетенного состояния. А ведь это могут быть не только закупоренные во флаконы духи и соли, а своего рода лекарственный дизайн. Изысканно продуманная система этих самых ковров-газонов. Клумбы валерианы в комнатах отдыха при офисах, заросли тонизирующих жасмина и лаванды в лабораториях, библиотеках, аудиториях, цехах…

— Да, — подхватил Антонов, — а во Дворцах бракосочетания устроить бы клумбы из тех растений, которые в старину использовались как «приворотные средства».

Юлия смеялась, Никифоров послушно улыбался, Голавлев писал в блокноте, Дубов возложил взор на ноги Юлии.

— А с какими трудностями вам приходится сталкиваться? — наконец-то задал Голавлев модный вопрос.

— О, их очень много! — простодушно ответила Юлия, и Голавлев навострил перо. — Знаете ли вы, что в старину принято было брать лекарственные травы непременно в ночь на Ивана Купалу? По новому стилю это 7 июля.

В сердце Изгнанника при тех словах словно бы звякнул серебряный колокольчик…

— И брали их не где попало, а каждую на своем месте. Эти места были очень хорошо известны колдунам и ведьмам. А мы выращиваем целебные травы на плантациях. Вы увидите наши опытные поля и деляны совхоза. Говорим вот и о лекарственном дизайне. Но… анализы показывают, что искусственно выращенные лекарственные растения уступают своим диким родственникам.

— Что, опять неумеренные добавки минеральных удобрений? — воинственно вмешался Дубов.

— Причем тут это? — пожала плечами Юлия, и взгляд Дубова перебрался на ее плечи. — Можно и нужно выращивать лекарственные травы на плантациях. Но и там нужно создать, к примеру, валериане ту же, в тончайших тонкостях, почву, что на сыроватой низменной поляне, или в овраге, или в кустах на речном берегу, окружить ее теми же травами и цветами, раскинуть на ней те же черемуховые и ольховые ветви, создать ей такое же соотношение солнца и тени, такую же влажность воздуха, напускать на нее прохладный белый туман, что поднимается от реки или стелется по дну оврага…

— Это красиво… — сказал Антонов.

Юлия улыбнулась, и Дубов занялся изучением ее губ.

— Да, очень красиво! Так написал Владимир Солоухин в книге «Трава». Возможно, на травы нужно действовать гипнозом? Внушать им, что они в естественной, максимально благоприятной среде? Но сейчас наши опыты сводятся к тому, чтобы весь этот божественный комплекс ощущений, необходимых каждому лекарственному растению, во-первых, вычислить, а во-вторых, воплотить все-таки в почве. Максимально точно сбалансировать основу ковров. Здесь я рискую впасть в биологическую математику и надоесть вам. Вы посмотрите опытные поля — там каждый участок отличается от другого. Конечно, работы!.. Знали бы вы, до чего не хватает рук, голов, средств! Совхозу, который, так сказать, покровительствует Отделу, нужно от нас прежде всего сырье, больше, больше, а на нашу с Иваном — это мой ассистент — деятельность там смотрят, конечно, с уважением, но… как на дело далекого будущего, а значит, как на то, без чего сегодня можно обойтись.

— Это мне знакомо, — молвил Антонов.

— И мне, — подхватил Дубов.

Может быть, он сказал это, надеясь, что Юлия соизволит взглянуть на него? Но она улыбалась Антонову, и Дубов встал.

— Жаль, что все это придется начинать заново, на новом месте, когда здесь встанет завод, — произнес Дубов, и после этого Юлия, конечно, уже не спускала с него глаз.

* * *

О светлый, о пресветлый Обимур!.. Солнце ли жжет твои глубокие воды, тонут ли в волнах твоих тяжелые облака, ночь ли черная ревниво прячет тебя от взоров, таишься ли ты во льдах и снегах зимних сумерек, ветер ли осенний гонит стада твоих крутобоких валов к далекому северному морю — всегда прекрасен ты, всегда неуязвима краса твоя. И широк ты, и величав, и полноводен. Но нет ничего на свете лучше тебя, когда золотое закатное небо над тобой, и восходит первая бледная звезда над фиолетовыми холмами вдали, и дремлют заросли на берегу, и дремлет их темная зелень в тихом зеркале твоем. Есть ли сердце, что не дрогнет при виде просторов твоих?..

Егор сидел на скамейке над обрывом, смотрел в темнеющие дали, пытаясь по привычке утешить себя созерцанием великой реки, на берегу которой, что ни говори, он провел пятьсот делаварских лет ссылки. Все его прошлое — далекое, инопланетное, немыслимое прошлое — всколыхнулось в памяти, когда слушал он Дубова. Здесь, на Земле, все происходило в строительстве медленно и нелепо. И когда Дубов говорил, что вопрос о создании завода азотных удобрений на Обимуре практически решен, скоро прибудет первый десант строителей, начнется возведение временного поселка, а через год-полтора — работа на основных сооружениях, Изгнанник со сладкой тоской вспоминал, как за одну только ночь — а ведь она на Делаварии в два раза короче земной! — он нашел подходящую для строительства площадку — а их в горах Делаварии было раз-два и обчелся, — провел с помощью роботосистем необходимые исследования и дал команду на пульт Всепланетного Бюро Изобретений. Проект-то у него был давно готов. И наутро рабочих, пришедших на плантацию лекарственных трав — самую большую на Делаварии! — встретили корпуса нового завода по производству чудодейственной шестинол-фола-вадмиевой кислоты.