Венерианские приключения - [14]

– Слава Богу, они не стали дожидаться, пока мы подойдем поближе, – закончил он.

Пока Люси занималась повязками, Фримен пришел в себя. Он поднял руку к голове, прорычав несколько фраз, вполне могущих соперничать с цветистой речью Маккея, затем спросил:

– Вы достали его?

– Его? – переспросил Смит. – Да там, должно быть, десятки этих дьяволов. Мы зачистили то место, где исчез наш дикарь, затем прошерстили на много ярдов вокруг. Но они продолжают стрелять. Вот послушай.

КОГДА ОНИ замолчали, стала отчетливо слышна неровная капель пуль, барабанящих по прочной броне «Нации».

– Стреляют, – пробормотал Фримен.

Маккей слегка улыбнулся.

– Пусть себе впустую тратят патроны. Их хлопушки столь же бесполезны против «Нации», как детские «воздушки». Можешь пострелять в ответ из винтовки, если хочешь.

Смит подошел к иллюминатору и окликнул их.

– Они наступают. Сжимают вокруг нас кольцо. Я думаю, их там несколько сотен.

– Наверное, они считают себя в безопасности, поскольку мы закрыли люк, – проворчал Маккей. – И что самое плохое – они правы. Иллюминаторы у нас не открываются, и мы не можем отстреливаться, а должны торчать здесь, как сардины в банке.

Фримен, к этому времени окончательно пришедший в себя, усмехнулся.

– Мы можем дать им хорошего пинка, если они подойдут поближе.

Он встал, слегка пошатнулся, и направился к пульту управления.

– Что он задумал? – спросил Смит.

Маккей улыбнулся.

– Пойдем посмотрим, – ответил он, жестом показывая на иллюминаторы.

При их появлении стекло иллюминатора брызнуло дождем искр после выстрела. Люси в страхе отшатнулась.

– Все в порядке, – успокоил ее Маккей. – Это стекло такое же прочное, как шестидюймовая сталь.

Вокруг корабля уже была видна большая толпа. Люди увидели, как нападавшие открывают и закрывают рты, и поняли, что они кричат, размахивая оружием. Некоторые даже принялись колотить по корпусу корабля прикладами винтовок, но звуки ударов не были слышны внутри, лишь время от времени раздавались щелчки пуль.

– Смотрите, – сказал Маккей.

Корабль слегка задрожал, раздалось рычание двигателей. Внезапно от носа до кормы побежали языки пламени, а с бортов в разные стороны ударили струи огня. Враги бросились бежать, пока не отбежали на безопасное расстояние.

– Он включил двигатели и направил на них дюзы, – пояснил Маккей. – Сначала главные двигатели. Затем вспомогательные боковые. Наверное, его не в шутку разозлила пуля в голову.

– И что теперь? – спросила Люси.

Маккей пожал плечами.

– Да ничего. Будем ждать, пока что-нибудь не произойдет.

Такая же реакция была и у врагов. Часть их ушла и вернулась из леса с едой, после чего все расселись и принялись обедать – достаточно далеко, чтобы их не мог достать огонь из дюз.

Фример с взволнованным видом подошел к иллюминаторам.

– Не стоит, чтобы наши разведчики столкнулись с этим воинством, когда будут возвращаться. Ты не можешь предупредить их по рации, Смит?

– Уже пробовал, но не мог наладить связь. Наверное, что-то случилось с рацией Хэла.

Через несколько минут Люси заметила какой-то блеск.

– Смотрите, – сказала она. – Там что-то блестит среди деревьев.

Глава VIII. Разъяснение

СВЕТЛОВОЛОСЫЙ МОЛОДОЙ человек внимательно поглядел на землян.

– Разрешите представиться, – сказал он. – Найт Дингтон.

Хэл коротко представил своих спутников и себя.

– А теперь, пожалуйста, объясните мне кое-какие здешние аномалии, – попросил он.

– Спрашивайте, – сказал пилот.

– Как получилось, что вы говорите по-английски, и что такое все эти дингтоны и уоты?

– А вы разве не знаете?

– Не знаю что?

– То, что мы живем здесь.

– Послушайте, давайте, начнем все сначала, – прервал его Кроушоу. – Во-первых, как получилось, что вы и они... н-ну, горлаки... говорите на английском языке?

– Потому что, не считая собственного языка горлаков, английский – единственный известный на Венере язык, – ответил Найт, озорно сверкнув глазами. – Попробую вам все объяснить. Надеюсь, вы слышали о «Ковчеге» Ноя Уотсона?

– Вы хотите сказать, что «Ковчег» на самом деле?..

– Да. Несмотря на многочисленные насмешки, он достиг своей цели – улетел с Земли и приземлился на Венеру.

– Значит, вы...

– Попытаюсь покороче. На корабле, как вам, вероятно, известно, летело примерно сто двадцать человек – это был действительно большой корабль. А Ной Уотсон и Генри Хедингтон оказались людьми с диаметрально противоположными принципами. Фактически, они сходились лишь в том, что Земля непременно погибнет – и в этом вопросе они оба оказались совершенно не правы. Хедингтон вскоре понял, что его дезинформировали, но Уотсон до самого конца так и не признал, что был не прав. Хедингтон постоянно глядел в небо на звездочку, с которой он улетел в ссылку, и проклинал все вокруг, потому что не имел ни малейшей возможности вернуться. Постепенно он возненавидел Уотсона. А Уотсон, убежденный, что Земля стала безжизненной, все сильнее чувствовал неприязнь, которую скрывал до поры до времени, к образу жизни Хедингтона. К тому времени, когда они добрались до Венеры, уже стало ясно, что они никогда не смогут сотрудничать в создании новой цивилизации. Они разошлись в тот момент, когда смогли покинуть корабль, и больше никогда не встречались друг с другом. Приземлился «Ковчег» неудачно. Лишь семьдесят два пассажира пережили посадку. Из них тридцать ушли с Хедингтоном, а около сорока присоединились к Уотсону. Эти две стороны, с враждой в глубине души, ушли в противоположных направлениях и основали разные общества согласно своим убеждениям. Все это, как вы, наверняка, знаете, было почти восемьсот земных лет назад – примерно тысячу двести девяносто восемь венерианских, – и потребовалось немало времен, чтобы создать жизнеспособные общества. В записях говорится, что со временем с людьми произошли различные модификации. Наша кожа потеряла пигментацию, грудная клетка стала меньше, так как в плотной, богатой кислородом атмосфере не требовались мощные легкие. Мускульная сила, с другой стороны, осталась примерно такой же, поскольку сила тяжести здесь меньше очень незначительно. Язык подвергся очень небольшим изменениям, в основном, в разговорных выражениях и метафорах. Главным образом, изменения коснулись имен и названий, которые нам пришлось изобретать самим, чтобы разговаривать об явлениях, специфичных для Венеры. Иными словами, мы полагаем, что изменились весьма незначительно.