Венерианская колдунья. Вуаль Астеллара (рассказы) - [130]

Улыбка Арики стала шире. «Да, — подумал про себя Фэнн. — А не слишком ли ты умна, чтобы тебе доверять?» Но пока ему волей-неволей приходилось доверяться ей.

Он резко вскочил:

— Я не могу больше ждать! За работу, разрази вас гром! Давайте колдуйте — а то я больше не выдержу!

— Потише, Фэнн, — сказала Арика. — Все в порядке. — Она указала на постель: — Ложись. Расслабься. Ты должен помочь мне, Фэнн. Я ведь не нуми, которые могут делать с душами людей и животных все, что захотят. Тебе придется раскрыться передо мной, Фэнн. Не сопротивляйся. Пусть твой дух будет спокоен...

Он вытянулся на постели и постарался сделать, как она просила: расслабиться и отпустить свой дух на волю. Ее лицо нависало над ним. В полумраке оно казалось белым. Арика действительно была красива. Ее глаза полыхали странным темным огнем.

— Фэнн, — тихо произнесла она, — ты должен довериться мне, если хочешь вспомнить.

Малех подал ей чашку, и она поднесла ее к губам Фэнна:

— Это вино с отваром трав. Оно тебе не повредит. Просто поможет расслабиться и ускорит дело. Выпей, Фэнн.

Он не хотел пить эту отраву! Мышцы его снова напряглись, и он с подозрением уставился на Арику, готовый отшвырнуть ее и броситься бежать. Но она прорто отставила чашку в сторону и сказала:

— Ну, как хочешь. Ведь это ты потерял память, а не я.

Фэнн помолчал, потом сказал:

— Давай сюда питье.

Он выпил вино и снова лег, прислушиваясь к ее голосу. На этот раз расслабиться оказалось значительно легче. Постепенно он утратил всякое ощущение времени. Глаза Арики казались огромными, темными, и в них плясали огоньки. Эти глаза притягивали его, подчиняли его волю. Мягкие волны бесцветного тумана мало-помалу затягивали лицо Малеха на заднем плане, глинобитные стены, потолок, самое Арику — остались лишь ее глаза.

В последний момент он ощутил таящуюся в них силу — но было уже поздно. Они утянули его в кромешную тьму, и он не мог не подчиниться.

Глубокая-глубокая, безвременная тьма.

Голос...

Услышав этот голос, он как бы немного пробудился ото сна. Он вспомнил другой голос, который тоже говорил с ним, задавая вопросы, — но на сей раз отвечать было легче.

— Мое имя Фэнвей, — сказал он голосу. — Я в Нью-Йорке.

Да, отвечать было куда легче. Он рассказал о Таймс-сквер в летнюю ночь, о сиянии огней и шумных толпах. Он рассказал, как выглядит Сентрал-парк утром, после дождя.

— И очень скоро все это исчезнет, — сказал он. — Все здания, подземка, люди — все исчезнет, как будто их и не было, все будет забыто. — Он расхохотался. — В Цитадели трудятся! Они зарываются в самое сердце скалы над Оградой! Она почти готова — а что толку? Кому нужна Цитадель без людей? — Он снова расхохотался, жутким смехом. — «Покайтесь, ибо конец близок!» Каюсь, каюсь! Я породил сына и теперь раскаиваюсь, ибо он родился лишь затем, чтобы умереть!

— Фэнвей! Фэнвей!!! — Голос встряхнул его, привел в себя. — Ты должен вспомнить. Себя, Нью-Йорк, Ограду. Нарисуй их, Фэнвей. Нарисуй, как выглядит Нью-Йорк, как выглядит Ограда, чтобы ты мог вспомнить их, когда очнешься.

Понуждаемый голосом, он машинально принялся рисовать. Он не знал, есть ли у него бумага и карандаш. Ему было все равно. Он рисовал как во сне, рисовал знакомые очертания, и это наполнило его такой печалью и чувством утраты, что он разрыдался.

— Не буду рисовать, — сказал он. — Что толку рисовать накануне Разрушения?

Голос звал его. Он звал снова и снова, и Фэнвей бросился бежать.

Он бежал вдоль широкой серой реки. Наступала ночь, и над темнеющей водой поднимался густой холодный туман. Он окутывал его, скрывая мир, обреченный на смерть...

Глава 5 ТАЙНА ВЕКОВ

Рисунок углем на доске. Кривой, неуклюжий, неоконченный. Длинный и узкий островок между двумя реками вблизи моря.

Фэнн смотрел на него. Руки у него тряслись.

— Ты сказал, что это называется Нью-Йорк, — мягко сказала Арика. — Помнишь?

— Я... я не знаю... — Во рту пересохло, и говорил он с трудом. — Голова какая-то странная. Словно внутри полно дыма. Временами что-то появляется — и тут же снова исчезает. — Он почти умоляюще смотрел на Арику с Малехом. — А где это место, которое я назвал Нью-Йорком?

Малех покачал головой:

— Никогда о таком не слышал.

Голос у него был странный. Арика встала и вынула два кирпича из стены над постелью. За ними оказалась ниша, из которой девушка достала связку пергаментных свитков. Несмотря на отчаяние, Фэнн чувствовал, что Арика сильно возбуждена. Она расстелила свитки на постели рядом с Фэнном.

— Когда нуми явились из Великой Тьмы в ту часть мира, где живут люди, они сделали начертания земель, через которые прошли. Я украла их в храме много лет назад. Давай посмотрим, нет ли на рисунках нуми твоего острова.

Фэнн принялся рассматривать карты. Незнакомые карты незнакомой Земли. Нуми, должно быть, много странствовали. Имена и надписи были на неизвестном ему языке, но Арика показала ему пустыню, джунгли, горы, леса и море. И нигде они не нашли ничего похожего на остров, который он нарисовал в забытьи.

— Нет, — сказал он. — Его здесь нет.

Малех с Арикой переглянулись, и она развернула еще один свиток, последний.

— Вот, — сказала она, — это место, где родились нуми. Ты помнишь Зал Вечной Ночи в храме, Фэнн? Говорят, их родной край весь такой: белый, суровый и очень холодный. Это то, что люди называют Великой Тьмой.