— Пожалуйста, садитесь. Вам предлагали прохладительные напитки?
— Да, спасибо. Ничего не нужно. — Спарта еще ощущала вкус белой таблетки и ей не хотелось ничем его перебивать.
Спарта села в одно из удобных кресел. Доктор села в кресло напротив. В комнате царил полумрак, стеклянная стена была занавешена; теплый свет пятнами падал от медных старинных ламп.
Сингх вызвала групповую голограмму на столе.
— Вот, смотрите, как они выглядели, когда я, в основном, закончила работать с ними. Питер, Пол, Соула, Стег, Алиса, Рама, Ли, Иероним.
— И по сколько им тут?
— Все молодые, от четырнадцати до шестнадцати. Питер, Пол и Алиса были приобретены в детстве в Заире, в соответствии с местными правилами торговли исчезающими видами, конечно. Остальные родились здесь, в нашем питомнике приматов. Шимпанзе конечно не люди, но мне нравится думать, что в этих молодых лицах можно увидеть немалое чувство собственного достоинства.
— Ты любила их?
— Очень. Они не были для меня подопытными животными. Хотя именно с опытов над ними все и началось, началась программа.
— Как это началось? — Спарта постаралась придать своему голосу больше теплоты, она была удивлена, каких усилий ей это стоило. — Я не имею в виду официально. Что подтолкнуло к этому, доктор Сингх?
Сингх нашла вопрос лестным, как и надеялась Спарта, и слегка расслабилась.
— Я задумала эту программу в то время, когда нанотехнологии, наконец, начали давать результаты, о которых люди мечтали с 20-го века. Это было… неужели прошло уже почти пятнадцать лет?…
«Наверное, чуть больше пятнадцати,» —подумала Спарта, — «ты, должно быть, хотела поставить опыт на человеке, но решила все-таки начать с шимпанзе.»
…Возможно, вы слишком молоды, чтобы помнить то время, инспектор, но это были славные дни для неврологии, здесь и в исследовательских центрах повсюду. С помощью новых искусственных ферментов и запрограммированных самовоспроизводящихся клеток мы научились восстанавливать поврежденные участки мозга и нервной системы по всему телу… останавливать болезнь Альцгеймера, Паркинсона, бороться с множеством других заболеваний. Восстанавливать зрение и слух практически всем пациентам, у которых были локализованные нейрофизические повреждения. Паралич из-за травмы спинного мозга. Перечислять можно долго.
— Прогресса на всех этих фронтах удавалось достигать без проблем?
— В большинстве случаев пациенты, или их опекуны, давали согласие. — Риск был невелик, а выгода очевидна. А остальное, как говориться, было делом техники. Но были области где проблемы возникали.
— Например?
— Более тонкие улучшения. Восстановление утраты памяти, исправление некоторых дефектов речи, некоторых нарушений восприятия. Мы обладали очень мощными неврологическими инструментами, но не обладали достаточными знаниями об организации самого мозга. К тому же этические проблемы.
— Ну конечно, вы же не могли экспериментировать с людьми.
— Некоторые из наших исследователей не хотели даже экспериментировать с высшими приматами.
— Но не ты
— Я уверена, что вы слышали много историй об Индии, инспектор. Может быть, вы слышали о Джайнах, которые подметают перед собой землю, чтобы не наступить на блоху? Ну, я давлю комаров, даже нарочно.
На мгновение красные губы Сингх растянулись в улыбке, и ее белые зубы блеснули. Спарте она напоминала больше индуистскую Кали, чем мирных джайнских божеств.
— Но я питаю здоровое уважение к жизни, и особенно к ее наиболее развитым формам, — продолжала Сингх. — Сначала мы исчерпали возможности компьютерного моделирования — именно из этого исследования, кстати, возникли многие современные органические микро-суперкомпьютеры. Параллельно мы продолжали нейроаналитическую работу над видами, отличными от приматов, — крысами, кошками, собаками и так далее. Но когда, дело дошло до более тонких вопросов, о которых я уже упоминала, — вопросов языка, чтения, письма и запоминания речи, — ни один другой вид, кроме приматов, не смог бы заменить человека.
Сингх заменила голограмму на другую.
— Наш первый объект — детеныш шимпанзе Молли, двигательное расстройство. Бедняжка не могла даже прижаться к матери. В дикой природе она и суток бы не прожила. Я без колебаний ввела ей смесь органических наночипов, для устранения этой проблемы и попутно провела эксперимент на речевом аппарате, коррекция была минимальной, и мы позаботились о том, чтобы она были безболезненной.
Результаты были поразительные, скоро ее нельзя стало отличить от других детенышей шимпанзе, а меня она назвала «мама», когда я просто протянула руку и дала ей пищевую таблетку. Была преодолена пропасть между нашими видами.
Глаза Сингха блестели в тусклом свете лампы. Спарта промолчала.
— Оглядываясь назад, я думаю, что именно в этот момент я задумала ICEP, программу улучшения межвидовой коммуникации, — Сингх нахмурилась. — Между прочим, я ненавижу термины «супершимп» и «шимп», — хмурый взгляд исчез, но выражение ее лица оставалось бескомпромиссным. — Наши первые выпускники, вся восьмерка были готовы к испытаниям год спустя. Все подробности есть в протоколах.
— Однако там нет ни слова, почему была свернута программа. Такого протокола нет.
