Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - [8]

 Волна сладкозвучно росла за волной,

 И светлые тени, подъятые всплесками,

 На гондолах плыли под бледной Луной[57].

Тут нельзя не вспомнить о сомнамбулизме венецианской живописи[58] и о том, сколько раз тема сна, снящегося города и спящего города появится на страницах нашей антологии, доходя до заумного лепета, в котором «плы-сонно-лыли в ка-глубоналах Веневодеции» читатели эпохи футуризма[59]. Вот и Блок, выслушав мандельштамовскую «Веницейскую жизнь», решил: «Его стихи возникают из снов – очень своеобразных, лежащих в областях искусства только». Два сна, сон беспечный и сон дурной, хранятся в кладовой памяти читателей, чтобы столкнуться в момент встречи русского стиха со сновидческим городом:

И вот Венеция:

не тысячью огней

и не зеркальным львом,

а поворотом

канала черного,

и ни одно окно

не светится в ночи,

и рядом – ни души.

Сон давнишний какой-то,

сон неуютный, недужный,

хищно внедрившийся

в сон искрометный,

жемчужный[60].

Венеция: исторический путеводитель

Поедем, я готов.

Пушкин

Не развалится твоя Венеция в два-то дня.

Достоевский

Остановились над рекой и поглядели

на лунную полосу и лодку с балалайкой:

– Венеция, – прошептала Козлова.

– «Венеция э Наполи», – ответила Суслова и, помолчав, сказала тихо и мечтательно:

– Когда горел кооператив, загорелись духи, и так хорошо пахло…

Добычин

Когда я был в Венеции, в день святого Марка, – захотелось мне посмотреть на гребные гонки. И так мне грустно было от этих гонок!

Вен. Ерофеев

1

Расстояние между Санкт-Петербургом и Венецией составляет по прямой 2004 километра; между Москвой и Венецией – 2104 километра; за время, на которое падает действие нашей антологии, между 1880‐ми и 1970‐ми годами, оно оставалось в принципе неизменным (если не считать возможной утруски – в прямом смысле – на несколько сантиметров из‐за сейсмической активности в Ломбардии и Трентино). Между тем подвижные препоны, воздвигавшиеся на этом пути за сто без малого лет, меняли статус дороги от легкой комфортной прогулки до почти непреодолимого, исполненного тревог и трудностей путешествия. Классический маршрут русского экскурсанта в Венецию лежал через Варшаву и Вену по железной дороге (он не утратил значения и поныне), но он был не единственным: как мы увидим далее, сюда прибывали и круизным лайнером, и на мотоциклетке, а со второй половины ХХ века и по воздуху. Поездка требовала подготовки: надобно было получить паспорт, приобрести билет, собрать багаж; в какой-то момент прочие хлопоты были заслонены изобилием требовавшихся разрешений и виз (число которых колебалось от нуля до шести по мере отвердевания разделяющих нас государственных границ); по независящим от вояжеров обстоятельствам суша делалась вдруг непроницаемой, отчего последняя возможная дорога, как в доисторические времена, проходила по морю. В доставке имярека из Северной Венеции в Единственную участвовали – без преувеличения – сотни людей, от железнодорожной обслуги до менялы на приграничной станции. Сцепление этих самосовершенствовавшихся, но склонных к сбою механизмов, стоящих между зарождением мечты о путешествии и прощальным бокалом кьянти на Stazione di Venezia Santa Lucia, и составляет предмет нашего рассказа. Иные из этапов этого пути документированы куда как скупо; другие, напротив, известны нам в деталях почти чрезмерных; все это поневоле лишит повествование плавности. Впрочем, как писал родоначальник жанра, «для чего же и Путешественнику не простить некоторых бездельных подробностей? Человек в дорожном платье, с посохом в руке, с котомкою за плечами не обязан говорить с осторожною разборчивостью какого-нибудь Придворного, окруженного такими же Придворными, или Профессора, сидящего в Шпанском парике на больших, ученых креслах»[61].

2

Как и многие другие сюжеты русской жизни, поездка за рубеж начиналась с визита в полицейский участок. Желающий получить заграничный паспорт должен был представить туда прошение, исполненное по следующей форме:

В (такое-то) Полицейское Управление, такого-то (звание, имя, отчество, фамилия и полный адрес просителя).

ПРОШЕНИЕ

Имея намерение выехать за границу и представляя при сем 1) вид на жительство 2) ………… покорнейше прошу выдать мне установленное ст. 165 уст. о пасп. (изд. 1903 г.) удостоверение о неимении со стороны полиции препятствий к выдаче мне заграничного паспорта 19… года… дня.

(Подпись) [62]

На бланк прошения нужно было приклеить две марки гербового сбора по 75 копеек (тариф менялся, но незначительно) – это был обычный для России способ взимания государственной пошлины. Для некоторых категорий граждан требовалось представить дополнительные бумаги, но, в принципе, этот этап был, по сути, простой формальностью: если податель не находился в розыске или не был обременен участием в значительной тяжбе, то разрешение он получал. Простота этой процедуры вызывала даже некоторое недоумение у политически небезупречных соискателей: «Я был удивлен, как легко было получить заграничный паспорт. Утром я сделал заявление о выдаче мне паспорта в полицейском участке, где был прописан. Сначала мне было сказано, чтобы я пришел за паспортом вечером, но когда вынули мою регистрационную карточку, то она оказалась красного цвета. Тогда мне предложили зайти на другой день»