Венеция. Карантинные хроники - [10]
Какая длинная жизнь. Какой маленький город. Я вспоминаю вид с крыши палаццо позапрошлым июлем – как они шли и шли одна за другой, моторные и на веслах, topi, sandali[16], санпьеротты, белые пластиковые и разноцветные деревянные. И я знала почти всех в лицо. Вот Марио-старьевщик, вот Эмма – дочка антиквара, вот лодка веселых лицеистов – друзей дочери, вот…
С террасы-альтаны было видно далеко. Но за горизонт заглянуть еще никому не удавалось. Сколько вас – лиц, голосов, парусов, мачт, весел, вереница лет, осеней, зим…
Теперь связь времен ощущается острее: начинаешь лучше, точнее, глубже понимать и радость праздника Избавления, и смысл всего годового цикла.
Сегодня в Италии зафиксировано 250 смертей. По прогнозам Министерства здравоохранения Италии, пик придется на 23–25-е число этого месяца. Дальше есть надежда. Длинная надежда, которую еще Гораций нам советовал дробить маленькими кусочками – ловить день. Очень точная карантинная рекомендация.
Ты не спрашивай (знать не дано), какой мне, какой тебе боги дадут конец, Левконоя; вавилонские числа не испытывай. Насколько лучше смириться с тем, что будет! Много ли зим даст Юпитер или эту последнюю, которая сейчас сковала Тирренское море, умной будь, цеди вино и дроби длинную надежду краткими промежутками. Пока мы тут говорим, бежит завистливый век: лови день, как можно меньше доверяйся будущему.
Шаги отбивают ритм этих строк, которые с юности помню по-латыни наизусть. В русской литературе с десяток переводов этой оды. Я когда-то и сама пыталась ее переводить в русской метрике, надо поискать.
Маленькая болонка, словно сошедшая с картины Карпаччо, обнюхивает Спритца, я перебрасываюсь парой слов с ее хозяйкой. Обсуждаем детей, потом Европу и китайских врачей, которые привезли плазму выздоровевших для лечения итальянцев. Третий вопрос – конечно, о вирусе в России. Я опять что-то мямлю про “свободное посещение” в московских школах и “рекомендации”. Мы умываем руки. Я и соседка – гелем, который снова продается во всех аптеках. А большие начальники – уж не знаю чем.
Тем временем взят и Париж: с полуночи закрываются все кафе, рестораны, всё. Там, наверное, это зияние будет еще заметнее, чем у нас. В Америке чрезвычайное положение.
Сегодня из Национального института здоровья США, где папа заведует одной из лабораторий, пришли сведения, что один из их коллег is virus positive. Снаряды рвутся все ближе, как, собственно, папа и говорил еще несколько недель назад: эпидемия неизбежна, вопрос роста. Хорошо быть вирусологом. Хотя бы знаешь. Плохо, что вирусу это безразлично.
Что же касается Горациевой рекомендации относительно вина, то мы провели не только занятия нашего нового акварельного курса, но и первый онлайн-аперитив с друзьями и родными: Лондон, Париж, Амстердам, Питер, Владикавказ… Скоро присоединятся Вашингтон, Хайфа…
Мы еще соберемся, посидим на солнышке на площади, но пока пусть наши кафе и бары остаются виртуальными. Мир и стал нашей очень маленькой площадью – со столиками, лицами, голосами, чайками, детьми, собаками. Никогда еще на нашей памяти не было такого непосредственного ощущения единства мира отдельных людей. Это и есть глобализация, а не полки одинаковых продуктов в супермаркетах. Никогда еще так мало и одновременно так много не зависело от личного выбора каждого человека.
Кстати о супермаркетах: тут по-прежнему изобилие. И колоннады туалетной бумаги встречают вас прямо при входе.
Что твой Дворец дожей.
День восьмой
Andrà tutto bene[17].
Эти маленькие бумажные наклейки появляются то там, то сям по всему городу. Одна такая приклеена на банкомате прямо рядом с клавиатурой. Не заметить невозможно.
Сегодня солнечное воскресное утро. Над городом привычно звонят колокола. Но на мессу никто не идет. Только на кирпичной стене в саду в такт перезвону подрагивают тени виноградной лозы. Чуть покачиваются лодки. Из окон доносятся отдельные голоса. И покашливание. Жизнь вернулась так же беспричинно, как когда-то странно прервалась. Когда-нибудь будет и так. Как сказал Папа Римский Франциск, который вчера пешком (куда это он без собаки и без продуктовой тележки?) прошел по улицам Рима.
“Сегодня вечером, перед тем как уснуть, подумайте, как мы вернемся на наши улицы.
Как снова обнимемся. Как нам покажется праздником просто пойти вместе в магазин за покупками.
Подумаем о том, как кофе можно будет пить за барной стойкой, о наших разговорах, о фотографиях, на которых мы все рядом.
Подумаем, как все теперешнее станет воспоминанием, а обычная жизнь представится неожиданным и прекрасным подарком.
Полюбим то, что до этого казалось нам ерундой. Каждая секунда станет бесценной.
Морские купания, вечернее солнце, закаты, вино, смех.
Мы снова будем вместе смеяться.
В автобиографической книге Екатерины Марголис «Следы на воде» Венеция выходит за пределы своих границ: трещины на ее стенах становятся переплетением человеческих судеб; ее мосты соединяют землю и небо, тот свет и этот; кружа по ее улицам, можно забрести в церковь, где одновременно служат две литургии – католическую и православную; лагуна незаметно переходит в заснеженное поле; воздушные шарики в руках детей у базилики Санта-Мария-делла-Салюте превращаются в надутые перчатки-«ежики» на постели мальчика Лёвы, умирающего от рака в московской больнице.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.