Венецианский аспид - [98]

– Фортунато, – взмолился дож. – Мы ничего не знали о твоей королеве.

– Зато теперь знаете, а я пошел в вашу тюрьму. Давайте скорей, пока у вас тут еще есть стены. Наперсток. – И я показал всем бумажную гильзу, вытащив ее из своего пояса.

– Попроси мавра о милосердии. Мы не знали. Мы его сделали своим генералом.

– Арестуйте Яго, – ответил я.

– Арестовать его! – немедленно рявкнул дож. Стража надвинулась на солдата, и он потянулся к мечу, но я держал свой метательный кинжал наготове.

– Я прикончу тебя на месте, мерзопакостный подонок, – сообщил ему я. Он тут же сдался страже.

Зеваки уже успокоились, отхлынули от дверей и смотрели на происходящее дальше.

– Помилуйте Шайлока и верните ему состояние.

– Сим постановляем, – поспешно произнес дож под кивки совета – сенаторы больше всего походили теперь на клюющих кур. – Девять тысяч дукатов присуждаются Шайлоку, все обвинения с него снимаются. Прошу тебя, Фортунато, ступай теперь к Отелло, заступись перед ним за Венецию.

– Не зовите меня Фортунато.

– Карман, прошу тебя! Помилосердствуй!

– Золото уже Антонио забрал, – сказал Шайлок.

– Мы его сейчас же обратно призовем, – сказал дож. – Он сговаривался с Яго, он будет арестован, теперь иди. Спасай город.

Я только повернулся бежать к дверям, как с галереи громыхнул знакомый голос:

– Ваша светлость! Сенаторы!

Толпа расступилась, и вперед прошел Отелло – весь задрапирован в полосатые шелка, золото с белым, а за ним по воздуху трепетала огромная накидка из золотого шелка, закрепленная на бронзовом сарацинском шлеме. За перевязь из желтого шелка на поясе у него был заткнут ятаган в изукрашенных самоцветами ножнах.

Дож обошел вокруг стола и упал на колени.

– О прошу вас, Отелло, генерал, умоляю – пощадите город. Венеция и есть, и будет вам верна. Не уничтожайте нас. Мы не знали. – И дож склонился так низко, что его дурацкая шапка уперлась рогом в пол.

Отелло глянул на меня.

– Дурак?

– Мавр, – ответил я. – Потрясный у тебя прикид.

– Ты чего это здесь затеял?

– Остановите драконью пудру, Отелло, – проныл дож. – Пощадите, пожалуйста, город.

– А, вот вы о чем? – сказал я и сунул кинжал себе в сбрую. – Это я вам мозги полоскал. У нас только то, что при мне сегодня было. Ну, мне еще Антонио ловить. Па-ка!

Явление двадцать пятое Восстань из бездны, ужас черной мести! [337]

Я выскочил за дверь под взглядами множества смятенных зевак. Харчка заметил сразу – он высился над всею причальной суматохой. Рядом Бассанио помогал Антонио грузить сундук с золотом в гондолу.

– Харчок, останови их! – крикнул я, но долбоеб слишком долго разбирался, на кого направлена моя инструкция. Бассанио оттолкнул гондолу от пристани, Порция потянула его обратно к зданию суда, а лодка отплыла. Антонио стоял в ней и ухмылялся мне.

Я протолкался сквозь толпу, извлекая с копчика кинжал, – и на ходу сунул рукоятью его себе в кошель. Добежав до края пристани, где народ не так толпился, я размахнулся и метнул его.

Он просвистел над водой и вонзился в банку, на которой стоял Антонио.

– Промазал, – сказал купец.

– Да, – подтвердил я. – Смерть и проклятье!.. О!..[338] Киньте его обратно, старина, будьте добры?

Антонио нагнулся и с трудом вытянул клинок из дерева. И довольно нагло улыбнулся, засовывая его себе за пояс: далеко, мол, не докинет совершенно точно. Но потом глянул на свою руку.

– Липкий он какой-то.

– Ну да, еще какой, – снова подтвердил я. – Па-ка!

По середине студеного Большого канала острым углом прошла волна.

– Эт чо? – сказал один зевака, показывая на темную торпеду, гнавшую эту волну.

Остальные сгрудились ближе. Антонио проследил за их взглядами – и увидел, что́ к нему приближается. Заозирался, посмотрел на гондольера – и понял, что деваться ему некуда.

Надо отдать купцу должное – оказалось, он не хлюздя и не плакса, каким я его доселе считал. Он выхватил из-за пояса мой кинжал, развернулся лицом к наступавшей волне и пригнулся.

Она взметнулась из воды колонной шелковистого дегтя. Кожа ее сияла там, где на нее падали солнечные лучи. Его руку с кинжалом она челюстями прихватила в плече и перекатила его спиной в воду – кости Антонио слышимо хрустнули, когда она вспорола его передними лапами, не успели они оба рухнуть в воду с другого борта гондолы. В расцветшем красном пятне его утащило в зеленые глубины – и больше его не видели. Ни единого промедленья, ни задоринки в ее плавном стремительном движенье – она перепрыгнула гондолу, утащив с собой Антонио, так же легко, как могла бы вынырнуть снова в нескольких ярдах оттуда и забрать какого-нибудь другого купца, за ним еще одного, и еще, текучая, естественная и неотразимая, как само море. Элегантный ужас. Прекрасное чудовище.

Гондольер присел на корточки у себя на корме, когда гондолу бросило вбок от встречи с драконом. Едва лодка выправилась, он встал и уставился на красную кляксу в воде. Как и зеваки на берегу, он не верил своим глазам.

– Греби-ка лучше сюда, старина! – крикнул ему я. – Пока она не вернулась. – Гондольер налег на весло, и лодка устремилась к нам.

Я огляделся, перехватил взгляд Шайлока.

– Харчок поможет вам смыть кровь с вашего золота и отнести его домой.