Венецианские каникулы - [2]
В сумочке трещит телефон, отрывая меня от размышлений о том, каким образом добраться до дома с наименьшим ущербом для одежды и прически.
— Salut. Ca va[5]? Ты где? О, я как раз мимо еду. Хочешь, подхвачу тебя, посидим где-нибудь поболтаем?
Небеса посылают решение моей дилеммы в лице Дельфин, моей можно сказать подруги. Если задуматься, что можно добавить, что скорее все-таки не подруги. И вовсе не моей. Дельфин была приятельницей Фредерика, моего экс-бойфренда. С последним я рассталась полгода назад, первая осталась мне на помять об этих ярких, но мучительных отношениях. Хвататься за эти обломки моста в прошлое я не стремилась, но вот сами обломки явно не хотят выпускать меня из своих цепких бетонных объятий. Я соглашаюсь на посидеть-поболтать исключительно во имя сохранения уютной сухости своего гардероба.
Серое Пежо Дельфин тормозит у кафе спустя десять минут. Стоит мне оказаться в салоне, как водительница аппетитно причмокивая поочередно касается своими напудренными щеками моих мокрых.
— Сейчас я дослушаю этот отрывок, – останавливает она жестом мой подкатившийся к губам вопрос «Как дела?»
Радио «Rire et Chançons» потчует слушателей аудио-куском очередного шедевра французской кулинарии юмора. Чужой юмор понять непросто, особенно если он сконцентрирован в тонкой перемычке между туалетом и спальней. Я до сих пор удивляюсь, что в любое время дня и суток из радиоприемника на какое-нибудь невинное создание нежного возраста может невзначай обрушиться грязный ворох взрослого вульгарного лексикона. «Папа, о чем это дядя? Что такое «трахаться»?» спросит любознательный карапуз. Отец в ответ покраснеет и переключит станцию. Или, может, так поступил бы воспитанный советским пуританским строем гражданин? А свободолюбивый певец Марсельезы объяснил бы мальчугану, что это за слово и как оно делается. Впрочем, зря я поливаю грязью французский юмор. На сей раз, станция передает что-то вполне приличное. Вопрос только – что. Я напрягаю уши, но смысл виляет хвостом и прячется от меня за взрывами смеха Дельфин и за неразборчивым акцентом комика.
— Ха, ха, как смешно, – стонет ценительница современного юмора.
Я кисло ухмыляюсь, чувствуя себя в высшей степени глупо.
— Тебе наверно непонятно. Но это очень смешно, – пыхтит она в коротком перерыве между двумя взрывами хохота.
Как пошел день погано, так и не думает со скользкой дорожки сворачивать. Я демонстративно отворачиваюсь к окну.
Дельфин тормозит у входа в какое-то незнакомое мне кафе и, продолжая похрюкивать от смеха, выкатывается из машины. Мы устраиваемся за неудобно низким столиком, официант выкладывает перед нами меню исписанные какой-то японской тарабарщиной. Дельфин, уняв, наконец разыгравшегося не на шутку хохотунчика, погружается в изучения экзотических названий.
— Что бы выбрать, моши или ятсухаши, – задается философским вопросом знаток японских дессертов.
Второй раз за короткие пятнадцать минут нашего общения Дельфин мастерски удается спустить мои метр восемьдесят ниже своих метра шестидесяти. Однако я белым флагом открыто размахивать не собираюсь, а тихонько скручиваю его и прячу в карман, заказав без лишних размышлений многообещающий кузукири. Этот выбор объяснить просто; название созвучно единственному известному мне японскому слову «харакири». Дельфин еще некоторое время колеблется между всякими каками-макаками и шашами-машашами, потом выбирает все-таки что-то по звучанию малоаппетитное и поворачивается ко мне с широкой накладной улыбкой.
— Чай закажем «мача», это самый лучший зеленый чай. Самый аутентичный.
Еще бы ему не быть аутентичным с таким названьицем. Буду хвастаться русскоговорящим знакомым, что ела кузукири и запивала мачой. Вот обзавидуются простые обыватели.
— Ну как ты? – интересуется-таки полученная по наследству подруга, – работаешь все там же?
На работу меня в свое время устроил Фредерик. Благодаря его в меру волосатой руке мне досталась супер должность менеджера маленького мебельного магазина, торговавшего английскими столами, стульями и диванами. В мои обязанности входил письменный контакт с производителем, устный с клиентами и немного хилой бухгалтерии в придачу. Эта была не та работа, которая пробуждает в человеке дремавшие годами таланты, будоражит воображение, отбивает сон и осыпает золотом. Она напоминала скорее горшок с полузасохшим цветком, который, впечатавшись намертво в интерьер, торчит в углу, раскинув свои кривые ветки. Ты видишь, что лиственный уже не жилец, но выбросить жалко, да и некогда.
Я без энтузиазма отвечаю, что да, там же, и опасливо отпиваю глоток зеленой мешанины. Какое точное название! Мача, мача и есть. Коровья. Наполненная пережеванной травой.
— А я тут недавно Фреда встретила, – осторожно начинает Дельфин, отковырнув ложечкой белое месиво своего десерта.
Мне сразу становится ясно, зачем мы здесь сегодня собрались. Могла бы раньше догадаться, оловянная башка. Придется теперь слушать.
— У него новая девушка. Лили, француженка. Знаешь, они оба выглядят очень счастливыми.
— Страшно рада, – бубню я.
Утихшие за последние месяцы фантомные боли снова дают о себе знать. Той весной, когда мы сказали друг другу последние «больше никогда» я чувствовала примерно то же, что наверно испытывали герои мультиков, когда их переезжал каток. Они впечатывались плоским блинчиком в асфальт, но уже через мгновение, уцепившись пальцами за шкирку, вытягивали себя в привычный трехмерный формат. Вот и я вытянула. Внешне. А внутри остались раздробленные кости и сплющенное сердце. На него Дельфин сейчас и наступает. Нацелено. Я и раньше подозревала, что маленькая француженка меня недолюбливает. Но чтобы на только ненавидеть… Я вроде у нее мужа не уводила, собаку ее не травила, в куклу Вуду с ее физиономией иголки не втыкала и даже ни разу не ухватывала у нее перед носом во время распродажи последнее платье Валентино с семидесятипроцентной скидкой. Раньше бы я объяснила такую яростную неприязнь разделяющими нас двадцати сантиметрами роста в мою пользу и десяти килограммами в ее. А так же цветом волос и тем фактом, что красота жительниц романтического города превратилась в книжный миф в то время как славянский лик заполнил обложки журналов и мировые подиумы. Но нет, как выяснилось за время моего проживания в Париже, француженки не любят нас, русских, не потому что мы своей ослепительностью лишаем зрения
Меркурий — первая планета от Солнца, Венера — идёт за ним, является самой горячей планетой в Солнечной системе. Они находятся на невероятно большом расстояние друг от друга, но что, если однажды они встретятся? Их схожесть проявляется в абсолютном отсутствие чувств, но есть кое-что сильнее. Кое-что, что прорывается сквозь самую твердую землю наружу и расцветает. Их сердца больше не глыбы льда и время снова начнет свой счет. Время для них снова закружится, но когда-то оно может уйти сквозь пальцы.
Продолжение фанфика "Укрощение строптивых", после возвращения с острова каждый вернулся к обычной жизни. Девушки готовятся к поступлению в престижные университеты, парни живут как обычные студенты. Все меняется, когда Роуз и Лисса едут из Нью Йорка на учебу. Всколыхнет ли размеренную жизнь ВУЗа дерзкая Роуз?
Спокойная девушка, Софи, даже не подозревала что её ждёт, приедь она по делам сестры в другой город на пару недель. Красочный исторический город с прекрасной архитектурой поразил девушку с первых минут. Но она ни за что бы не догадалась что этот город не так уж и мил, как кажется на первый взгляд. Особенно в тёмное время суток. В первый раз в жизни ей предстоит пережить столько опасных ситуаций, завести столько друзей и даже влюбиться...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Он давно перестал верить в искренность людей, зная, что в этом мире все решают деньги, власть и положение в обществе. Каждую ночь в его постели новая девушка, его любви добиваются многие, но, ни одна из множества не трогает его сердце. Кроме одной, давным-давно эта девушка оставила свой незримый след в его душе, ее образ мучает его во снах, он называл ее именем своих любовниц, и он никак не мог стереть из памяти ее робкий поцелуй. Но судьба коварная штука, она любит иронию и вот спустя несколько лет они снова встречаются.
Последний год для Саванны был сущим адом. Не только из-за того, что парень оставил ее на обочине - буквально - но и ее лучший друг Уэс решил закончить школу раньше. Человек, которым он стал в колледже, еще больше сбивает с толку, и не важно, что она говорит себе, Саванна не может свыкнуться с мыслью о другой девушке, получившей часть его, которой у нее никогда не было. Уэс был влюблен в Саванну с детства. Правда, она никогда не видела в нем больше чем друга, и он так и не набрался смелости, чтобы расширить эти границы.