Венецианец Марко Поло - [4]
Надежно разместив свои вещи, братья облокотились на борт и стали смотреть, как снимается с якоря их галера, как она медленно плывет мимо кораблей, только что пришедших из Египта и Палестины, из Черного моря и с Крита. У причала стояли на якоре и нагружались суда, которым предстояло плыть в Испанию и Францию, в Голландию и Англию. Наконец, миновав песчаные банки, миновав Лидо[3] и выбравшись в открытое море, капитан галеры приказал поднять паруса, и путешествие, ставшее столь знаменательным как для самих братьев Поло, так и для всего мира, началось.
Рассказывая об этой торговой экспедиции братьев Поло, мы должны обозреть средневековую историю Венеции.
В середине XIII века Венеция, Невеста Адриатики, была в зените своего могущества. У нее было многовековое, богатое событиями прошлое. Первоначально дачное место для вилл римских патрициев, пристанище рыбаков, мореходов, добытчиков соли, затем убежище всех, кто спасался здесь от вторгавшихся с севера варваров, Венеция стремительно возвысилась как могучий торговый город. Ее правительственная система по своей устойчивости и прочности не знала себе равных во всей Европе. Целые века она удерживала господство в водах Восточного Средиземноморья, подвластные ей земли были обширнее земель любой державы тех времен с момента падения Рима.
Первые крестовые походы, эти набегающие друг за другом волны буйной энергии и рвения, не возбудили у венецианцев желания примкнуть к воинству, стремящемуся вырвать гроб господень из рук неверных. Однако Венеция не могла остаться не затронутой этим необыкновенным движением, которому было суждено оказать столь сильное воздействие на все социальные, политические и экономические представления Запада и в конечном счете преобразовать их.
Сообразительные, всегда готовые поживиться, правители Венеции поняли, что если они не будут постоянно настороже, то их главные соперники — Генуя и Пиза — могут захватить торговлю с крестоносцами, а в дальнейшем подорвать все экономические и политические позиции Венеции на Ближнем Востоке. В 1204 году на помощь латинскому королю Иерусалима Балдуину из венецианских лагун под знаменем святого Марка вышел целый флот — более ста галер. За эту помощь Венеция получила, или скорее вырвала, важные торговые привилегии. В следующие годы она захватила многие острова в Эгейском море, а также несколько городов на побережье Малой Азии. Из чисто торгового центра Венеция постепенно превратилась в мощную державу — тем легче было контролировать и защищать все то, что ее сыны завоевали в боях, выманили хитростью или выторговали. Торговля с гарантированными результатами, торговля, направляемая по расчету, — а именно этого добивались венецианские купцы — неизбежно вела к возникновению колониальной империи. Венеция стремилась захватить в свои руки контроль над всеми восточными берегами Средиземного моря, а это по необходимости вело к постепенному разрыву с Константинополем, с Византийской империей, номинальным вассалом которой Венеция была в течение столетий. Эта вассальная зависимость все более превращалась в пустую формальность, а столкновения и раздоры становились все ожесточеннее.
Возможность разорвать последние связи вскоре представилась сама собой. Венецианцы ухватились за эту возможность и извлекли из нее все, что только было в их силах, — одно время они даже вершили судьбами самой Византии. На рубеже XIII века во Франции под влиянием проповеди Фулька из Нейи на Марне начался четвертый крестовый поход против сарацин, возглавляемых Саладином[4] папа Иннокентий III благословил этот поход и оказывал ему всяческую поддержку. Для Венеции это означало, что наступил долгожданный момент, когда можно окончательно разорвать с Византийской империей и неплохо на этом обогатиться. Спокойно и, как всегда, расчетливо принялась она за дело, не упуская ни малейшего обстоятельства, которое можно было использовать к своей выгоде.
Рассказ о взятии Константинополя крестоносцами и их союзниками венецианцами, дошедший до нас от очевидца этого события Жоффруа Виллардуэна, — едва ли не самый страшный рассказ из всей истории средневековья; такие позорные примеры насилия над мирным и беззащитным населением не часто встречаются и во всей истории человечества. Как только Фульк и его последователи сумели убедить цвет французского и фландрского рыцарства принять крест и поднять меч на неверных, они отправили в Венецию шестерых послов (в числе их Виллардуэна), чтобы договориться о перевозке крестоносцев через море в Святую Землю. Дожем[5] Венеции был Энрико Дандоло, один из самых замечательных исторических деятелей своего времени, да, пожалуй, и всех времен. Богатырь умом и телом, он был купцом и дипломатом, воином и мужем совета; хитрый и проницательный, осторожный и бесконечно изобретательный, он воплощал собою тип венецианца той эпохи. В 1201 году, когда французские послы прибыли в Венецию, Дандоло было восемьдесят девять лет; почти совсем слепой, он держался еще бодро, был красив и, как прежде, неукротим. Это был Улисс[6] своего века, он вполне заслужил характеристику, которую дает ему Виллардуэн: «весьма мудрый и весьма доблестный».
Свою книгу Харт назвал «Морской путь в Индию». Но задача его, как он сам раскрыл ее в подзаголовке, была шире: не только дать «рассказ о плаваниях и подвигах португальских мореходов» — от первых экспедиций, организованных Генрихом Мореплавателем, до последней экспедиции Васко да Гамы, но также и описание «жизни и времени дона Васко да Гамы». Следует отдать справедливость Харту: с этой задачей он справился гораздо лучше, чем любой из его предшественников — историков географических открытий XIX–XX веков или литераторов.В подавляющем большинстве случаев факты, сообщаемые автором, критически проверены.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.