Венец безбрачия - [17]

— Мадемуазель, прошу вас оказать мне честь!

Он ожидал, что она тотчас протянет ему руку, но вместо этого Юлия подняла голову и окинула Матвея долгим, прищуренным взглядом.

— Сожалею, господин Елагин, — промолвила она елейно, — но этот танец уже обещан другому кавалеру.

На мгновение Матвей опешил. Пока он подыскивал подходящие к случаю слова, к Юлии подошел представительный немолодой господин в вишневом фраке, которому она так приветливо заулыбалась, что Матвей опешил еще больше.

— Будьте добры, господин Елагин, подержите мой веер! — попросила Юлия тем же елейным голоском. И прежде чем Матвей опомнился, она вручила ему веер и была такова.

Юлия со своим кавалером вышли на середину зала, и пары тотчас двинулись в танце. Опомнившись, Матвей рассеянно огляделся. И внезапно сделал открытие, от которого к его лицу начала приливать кровь. Оказалось, что в полонезе принимали участие почти все гости за исключением нескольких стариков и старух. Ни одна дама моложе сорока лет и ни один мужчина моложе пятидесяти не остались стоять у стены! Впрочем, кроме самого Матвея у стены вообще никто не стоял, ибо немногочисленные старики и старушки сидели в креслах, с умилением наблюдая за танцующими внучками.

Нахмурив брови, Матвей пристально посмотрел на Юлию. Словно почувствовав этот взгляд, она повернула голову в его сторону, и по ее лицу скользнула едва уловимая усмешка. И тут Матвею, наконец-то, все стало ясно. Гадкая девчонка намеренно подстроила все так, чтобы он оказался в смешном положении.

Да, ситуацию нельзя было назвать иным словом. Вместо того чтобы танцевать с дамой, как все остальные мужчины недряхлого возраста, он в гордом одиночестве подпирал стенку, привлекая к себе любопытные взгляды. Да еще этот проклятый веер в руках! Из-за него Матвей не мог перейти в соседнюю гостиную, где несколько убежденных противников танцев играли в вист: ведь веер надо было вернуть Юлии, когда закончится полонез. «Но зачем она так со мной поступила? — с недоумением подумал Матвей. — Ведь я, кажется, не сделал ей ничего плохого».

И тут на него снизошло очередное озарение, от которого он едва не рассмеялся. В непонятном, на первый взгляд, поведении Юлии не было никаких загадок. Напротив, все объяснялось очень логично и просто: она узнала, что ее хотят за него сосватать, и эта затея пришлась ей не по душе. Проще говоря, Юлия сходу отвергла его кандидатуру как возможного жениха. Не желая открыто противоречить тетушке, она решила делать ему мелкие пакости, чтобы у него пропала охота с ней связываться. Что ж, это было вполне по-женски!

Матвей отыскал глазами Николая, танцующего с Виолеттой. Как он и предполагал, вид у его приятеля был совсем не радостный. Еще бы, ведь вокруг столько хорошеньких женщин, а его приковали к этой несносной особе в чудовищном зеленом тюрбане! В том же, что княгиня Бухвостова была абсолютно несносной, Матвей даже не сомневался: иначе Юлия не стала бы навязывать ее общество Загрядскому.

Расчет Юлии был прост, и Матвею не составило труда разгадать его. Она задалась целью превратить этот бал в сущий кошмар для его друга, надеясь таким образом настроить Николая против себя. Вероятно, плутовка достаточно хорошо изучила мужчин и знала, какое значение они иной раз придают мнению товарищей. Захоти она понравиться Матвею, она бы в лепешку расшиблась, чтобы произвести благоприятное впечатление. Но так как понравиться Матвею не входило в ее намерения, она с таким же усердием старалась произвести на Загрядского неблагоприятное впечатление. «По крайней мере, в наличии ума и сообразительности ей не откажешь, — с усмешкой подумал Матвей. — Но вот по характеру это сущий чертенок, а не благородная девица! Наверное, мне следует радоваться, что она не сочла меня достойным кандидатом в женихи. Иначе… можно угодить в такой переплет, что не приведи Господь!»

Но как же ему теперь вести себя с Юлией? Может, следует напрямик сказать ей, что он разгадал ее игру и он вовсе не собирается навязываться ей в женихи? Пожалуй, он так и сделает, — решил Матвей. В противном случае коварная девчонка будет досаждать ему весь остаток вечера. И не только ему, но и бедному Николаю, который, уж точно, ни в чем перед ней не виноват.

Наконец полонез закончился и Юлия со своим кавалером подошли к Матвею.

— Господин Елагин, позвольте представить вам близкого друга нашей семьи Андрея Евгеньевича Самборского, — с любезной улыбкой сказала Юлия.

— Очень приятно, сударь, — сдержанно поклонился Матвей.

— И мне необычайно приятно, — ответил Самборский. При этом он посмотрел на Матвея таким откровенно оценивающим, ироничным взглядом, что у того руки зачесались врезать ему по физиономии. Проклятье, да за кого они его принимают?!

— Андрей Евгеньевич был другом моего покойного отца, — продолжала Юлия, то ли не замечая побледневшего от ярости лица Матвея, то ли притворяясь, будто не замечает. — А когда папа умер, он стал заботиться обо мне, словно о родной дочери. Ах, если бы вы знали, какой это прекрасный, великодушный человек! — и она одарила Самборского таким нежным, проникновенным взглядом, что вся злость Матвея мгновенно улетучилась и он снова почувствовал желание расхохотаться. Как он не догадался сразу, что эти двое в сговоре?