Венец безбрачия - [57]

— Откуда ты знаешь? — нахмурилась я. — Может, всё‑таки пойдём сегодня?

— Знаю. Не стоит самоубиваться из‑за одного дня, ладно? — поморщился он, поднимаясь на ноги. — Спешка никогда ни к чему хорошему не приводила.

Мужчина вышел, а я, проводив взглядом его спину, запоздало сообразила, что оставила демона без рубашки. И он, — вот же тактичное создание! — даже не намекнул на возвращение суверенной собственности.

Без рубашки он, кстати, выглядел значительно внушительней, чем в ней. Его даже астеничным назвать не получалось, крепкий тренированный мужчина. У лыжников обычно такие фигуры: вроде некрупный, тощий, но пропорциональный и выносливый как горская лошадь. Пожалуй, если бы не эти змеиные глаза, Менгереля можно было бы считать симпатичным, а, может, даже по — своему красивым мужчиной.

Некоторое время я посидела в одиночестве, расправляясь с остатками кролика и пытаясь понять, что именно зацепило меня в словах мужчины, что прозвучало фальшиво и неубедительно, и что именно не вязалось с реальностью. Вроде бы, всё складно, понятно и логично, но всё равно возникло ощущение недосказанности и повисшего в воздухе вопроса. И вот думай, не то это мнительность и галлюцинации, не то интуиция проклюнулась. Так и эдак покрутив в голове ответы мужчины, я в конце концов плюнула и махнула рукой. Ну, нет у меня шансов перехитрить демона, который даже не помнит, сколько ему лет от роду! Остаётся только поверить его честному слову и положиться на судьбу.

Это я и сделала, и отправилась мыться уже с мылом.

Мыло, к слову, представляло собой странную жидкую беловатую кашицу с резким травяным запахом, и содержалось в очередной глиняной плошке. Пенилось оно плоховато, но зато отмывало хорошо, и я наконец‑то почувствовала себя чистой, и даже рискнула распустить косу и промыть волосы. Изо всех сил старалась экономить мыло, но грива у меня действительно густая, изгваздалась на совесть, и в итоге я на неё перевела почти всё содержимое плошки. После чего, хорошенько отжав хвост и чуть обсохнув в тепле, нацепила бельё, платье с рваным подолом и побрела на улицу — любоваться видами, дышать воздухом и досыхать окончательно. Желания гулять не было, но за время блуждания по пещерам я успела соскучиться по открытому небу. Хотя, казалось бы, мы провели там всего пару дней, а ощущение — что пол жизни.

Выбравшись на улицу, я присела на нагретый солнцем камень у входа и блаженно вздохнула, подставляя лицо лучам. Как всё‑таки иногда мало надо человеку для счастья! Ещё бы Славку сюда, и я окончательно поверила бы, что всё это — просто незапланированный отпуск.

Очнувшись, я далеко не сразу начала соображать, где нахожусь и почему, собственно, оказалась без сознания, а уж тем более — что меня разбудило. Мыслительной деятельности сильно мешала саднящая боль в затылке и сковывающий всё тело холод. Вяло подумалось, что лежать на холодном вредно, а лежать ничком на чём‑то твёрдом — ещё и неудобно, но дальше развить эту идею, — к необходимости подняться на ноги, — я почему‑то не смогла. Казалось, гораздо важнее вообще понять, где я нахожусь и как я здесь оказалась.

Последним, что я помнила, был каменистый склон с пёстрым разнотравьем и широкая блестящая лента реки внизу. Тёплый камень, по — летнему яркое солнце… предположим, я заснула, упала с камня, может — схлопотала солнечный удар. Но холодно‑то так почему? Может, уже пришла ночь, и я лежу на улице? Да как‑то не верится, что Менгерель поленился бы затащить меня внутрь. Может, он ещё не вернулся?

Мои вялые размышления прервал незнакомый мужской голос, категорически не понравившийся мне буквально с первого мгновения. Наверное, из‑за сквозящих во вроде бы приятном мягком баритоне интонаций: брезгливость, отвращение, насмешка и превосходство.

— Ты хотя бы понимаешь, насколько ты жалок?!

И вслед за этим — отчётливый звук удара чем‑то твёрдым по чему‑то мягкому, хриплый еле слышный стон, захлёбывающийся кашель.

— Ничтожество. Слабак, — сказал — как выплюнул.

— Сила есть — ума не надо, это про тебя, — ответ прозвучал сипло, сквозь кашель, но никаких эмоций, кроме усталой насмешки, в нём не было. Вот этот голос я уже узнала, и меня буквально подкинуло на месте. Ну, как — подкинуло? Я сумела заставить себя открыть глаза и приподняться на отчего‑то дрожащих руках. И увиденное мне совершенно не понравилось.

Как ни странно, это было не подземелье, а нечто похожее на парадную залу, в каких обычно устраивают званые вечера с танцами. Узорчатый мраморный пол, закрытые тяжёлыми портьерами окна, высокие зеркала в золочёных рамах… самый настоящий дворец! Значительно более роскошный и помпезный, чем то белоснежное произведение искусства в центре Аэрьи.

Я находилась на дальнем от высокой двустворчатой двери конце зала, внутри обыкновенной металлической клетки без всякого намёка на дверь. Причём довольно тесной клетки, в которой я бы сумела встать только на четвереньки.

В нескольких метрах от меня на полу скорчился Менгерель. Точно такой, каким уходил на свою "прогулку", то есть — в одних штанах, покроем похожих на обыкновенные джинсы, и высоких ботинках. А вокруг него расхаживал какой‑то совершенно незнакомый мне демон. Смуглый, с тёмно — красными волосами, при всех положенных демону атрибутах: с рогами, хвостом и крыльями. Одет он был также в удобные штаны и ботинки, а верхнюю часть тела прикрывала безрукавка. На запястьях и предплечьях поблёскивали широкие браслеты из какого‑то тёмного металла; видимо, просто украшения, призванные подчеркнуть рельеф безупречного тела.