Венец безбрачия - [55]

— Главное, чистый, — пробормотала я. Надо было заставить себя пошевелиться, хоть немного потереть кожу от грязи, прополоскать волосы, но сил не осталось совершенно.

— Факт, — опять тихо засмеялся в ответ Менгерель. — Завтра утром найду что‑нибудь поесть, и можно будет выдвигаться в сторону дома.

— Угу, — мысль о еде я приняла на "ура". Потом демон, кажется, говорил что‑то ещё, но я уже не слышала: напрочь отключилась, ухнув в глубокий сон без сновидений.

Проснулась я от того, что меня легко потрясли за плечо.

— Вставай, засоня, сколько можно? — прибавился к прикосновению насмешливый голос.

— Да, — сипло пробормотала я, рывком садясь, яростно растирая собственную физиономию и пытаясь вспомнить, кто я и где нахожусь. Тело ныло, особенно — шея, но шевелиться я, к счастью, была способна. — Меня всё‑таки вырубило, да? Извини, сейчас я… — последние мои воспоминания были приятными, и связаны они были с ванной — озером, так что вывод напрашивался сам собой.

— Вырубило — это слабо сказано, — засмеялся демон. — Полдень уже! Я думал, тебя хоть запах еды разбудит, но нет, без шансов.

— Еды? — растерянно переспросила я, отнимая руки от лица и оглядываясь. Только теперь я заметила, что воздух наполнен потрясающим запахом жаренного мяса и дыма, в очаге потрескивает огонь. А ещё обнаружила, что спала на том самом плоском каменном ложе, накрытая рубашкой своего спутника.

— Еды — еды, — подтвердил он, с весёлой усмешкой меня разглядывая. — Ещё я сделал нечто вроде мыльного раствора, можно уже более основательно вымыться. Только вот чем тебе гриву прочесать — понятия не имею, внятный гребень я сделать не осилил, — Менгерель развёл руками. Во время этого короткого монолога я пялилась на него, подозреваю, с очень глупым видом. Ладно, предположим, поесть он и сам не против, и помыться как следует — тоже. Но тот факт, что он вообще подумал о моём возможном желании привести себя в порядок, и даже попытался сделать гребень, поверг в шок и ступор. Кроме того, не обязательно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, как именно я переместилась из озерца на ложе. Да ещё эта рубашка…

Нет, он точно не демон. Или какой‑то неправильный демон, бракованный. Не может демон так трогательно заботиться о какой‑то посторонней тётке, больше тянет на какого‑нибудь благородного сударя из прошлого века. Чёрт побери, не мужчина — мечта!

— Спасибо тебе большое, — искренне проговорила я, порывисто обнимая сидящего рядом демона.

— Пожалуйста, хотя я и не вполне понимаю, о чём ты, — со смешком отозвался он, осторожно обнимая меня в ответ.

— Тут в двух словах не объяснишь, — вздохнула я под обиженный стон собственного желудка, недовольного таким пренебрежением к Самому Важному.

Менгерель опять засмеялся, выпуская меня из рук. Смех у него оказался хороший, искренний и заразительный.

— Есть иди, — он махнул рукой, поднимаясь. Я машинально натянула рубашку, — старомодного покроя, со шнуровкой у горла и на рукавах, — и только потом сообразила, что вещь вообще‑то не моя. Дырка на плече никуда не делась, и в моём случае вообще норовила сползти на грудь, но я кое‑как поправила ткань, чтобы избежать конфуза. Плечо она, конечно, обнажала довольно кокетливо, но всё‑таки в пределах приличия.

— Эм — м… Извини. А где… — начала я, озираясь и раздумывая, снять её сейчас или всё‑таки сначала найти собственные вещи и не рассекать с голым задом. Я, конечно, не самая стеснительная особа, а Менгерель так вообще почему‑то никакого смущения не вызывал, но всё равно — нехорошо. Вдруг мужчина резко передумает быть хорошим? А я только начала верить, что с этими демонами всё не до конца потеряно, и среди них тоже встречаются свои "хорошие ребята"!

— Да ладно, мне не жалко, пользуйся, — отмахнулся демон, без труда догадавшись, что я имею в виду. — Твоя одежда вон лежит. Восстанавливать вещи я, увы, не умею, но они хотя бы чистые.

— Ты хочешь сказать, что… — к этому моменту я уже поднялась с каменного ложа, но тут же села обратно, вновь ошарашенно таращась на своего спутника.

— Ну, какими — никакими бытовыми чарами я всё‑таки владею, — хмыкнул он. А у меня даже от сердца отлегло; если бы он вручную постирал мою одежду, я бы такого разрыва шаблона точно не пережила.

— Слушай, а ты же обещал мне отходняк после того, как пошаманил с моими эмоциями! — опомнилась я. — Но меня совсем не тянет устраивать истерику, и вообще всё произошедшее воспринимается достаточно спокойно. Это магия всё ещё действует?

— Нет, — засмеялся мужчина. — Свою истерику ты благополучно проспала. Точнее, компенсировала сном. Ешь!

При жизни то, что стало нашим обедом, кажется, было кроликом. Ну, или чем‑то подобным; вкус и размер, во всяком случае, соответствовали. Куски мяса были разложены на большом листе, похожем на лопух, только круглом, рядом стояли две больших толстостенных глиняных плошки с водой. Мы с демоном сидели прямо на земле возле импровизированного стола; странно, почему у него здесь нет никаких обломков камня вместо стульев?

Я бы, наверное, с не меньшей жадностью глотала полусырое, подгорелое и пресное мясо, но оно ко всему прочему было ещё и неплохо приготовлено. Несолёное, но с какими‑то приправами, прекрасно это компенсировавшими, достаточно остывшее, чтобы его можно было есть. Первые несколько минут я вообще ни о чём больше думать не могла, а потом, потихоньку, когда до организма дошло, что еду у него не отбирают, начали возвращаться мысли.