Вендийская демоница - [11]

Он кивнул.

— Нам всем не хватает господина, но с этим ничего не поделаешь. Надеюсь, боги хорошо приняли его в своих чертогах, потому что сам он всегда почитал богов.

— Особенно Дэркето, — добавила Масардери, делая первый ход.

Небольшая гостиная, где они устроились, была обставлена изящно и удобно. Мягкие низкие кресла с подлокотниками помогали расслабиться и настроиться на отдых, столик из черного дерева, инкрустированный перламутром, разместился между креслами, и на нем стояли кувшин с разбавленным вином и блюдо с фруктами и сладостями. Свечи потрескивали в серебряных подсвечниках.

Неожиданно странный низкий звук прокатился но дому. Масардери замерла с хрустальной фигуркой дамы в руке.

— Что это?

Слуга пожал плечами. Он выглядел обеспокоенным.

— Не знаю. Впервые слышу. Прежде такого не было.

— Может быть, ветер завывает в трубе? — предположила хозяйка.

— Труба на кухне, и когда сильный ветер, звук все равно сюда не доносится, — возразил слуга, прислушиваясь.

Стало тихо. Масардери вздохнула:

— Должно быть, нам почудилось.

Она сделала ход, слуга ответил. Игра началась.

Спустя полтерции звук повторился. Низкое горловое рычание, в котором слышались угроза и лютый голод, приблизилось. Женщина побледнела.

— Что это может быть?

Слуге не понадобилось отвечать. Дверь в гостиную распахнулась, как от толчка, и в комнату ворвался огромный леопард. Точнее, это был настоящий монстр, в полтора, если не в два раза больше обыкновенного хищника.

В Вендии, да и в Иранистане богатые и знатные люди иногда держат у себя гепардов и леопардов. Эти животные, если вырастить их среди людей с раннего детства, привыкают к своим хозяевам и ведут себя почти как собаки. Их используют и для охраны, и во время охоты. Исключительно красивые и страшные, ручные хищники, находясь рядом с человеком, как бы подчеркивают его мужество, отвагу, его власть над всеми, даже над дикой природой.

Но эта тварь не была похожа на обычного домашнего леопарда, по какой-либо причине вырвавшегося на свободу.

Нет, то было нечто ужасное, только имевшее облик леопарда. И самым жутким показался в тот миг обоим жертвам именно его огромный размер.

Животное присело на пороге, хлеща себя по бокам длинным хвостом. Оно прижало уши к голове и оскалило желтоватые клыки. Масардери как завороженная глядела на эти клыки: левый был чуть обломан, зато правый мог поспорить с длинным острым кинжалом.

В самом чреве зверя зародился рык. Мощные лапы согнулись, гибкое тело вытянулось — хищник приготовился к прыжку.

Старый слуга схватился за саблю, висевшую на стене в качестве украшения, а Масардери выдернула из ножен кинжал. Оба приготовились дорого продать свою жизнь.

Леопард прыгнул. Масардери видела, как пестрое сверкающее тело пролетает у нее над головой. Ей казалось, что конца этому прыжку не будет — зверь как будто застыл в воздухе.

Затем хищник приземлился на мягкие пружинящие лапы. Он оказался точнехонько перед старым слугой.

Человек взмахнул саблей, целясь зверю в горло. Леопард ударил лапой, наполовину забавляясь: он не считал старика таким уж опасным противником.

Масардери вспомнила рассказы мужа. Хищник, отведавший человечины, навсегда утрачивает почтение к роду людскому. Многие хищные звери испытывают нечто вроде суеверного ужаса перед человеком и никогда не нападают без особенной надобности — острого голода, например, особенно если этот голод грозит гибелью детенышам, или для защиты потомства. Чаще всего встретив человека дикий зверь стремится уйти. Но случаются исключения. И если по какой-то причине зверь убьет человека, в его темной душе как будто падают незримые барьеры, и он готов убивать снова и снова.

Старик ударил леопарда саблей. Красная полоса проступила на пестрой шкуре. Хищник яростно зарычал, хлеща себя хвостом по бокам. Пена закапала с его клыков. Он резко мотнул головой и ударил клыками своего противника. В последнем усилии старик вонзил саблю в тело зверя, и тотчас же хищник перекусил пополам худое тело старого слуги.

Масардери, обезумев от ужаса, набросилась на леопарда с кинжалом. Она вонзила клинок зверю между лопаток и откатилась в сторону. Леопард бился в агонии. Кровь и пена текли из его пасти, зубы бессильно лязгали, когти скребли пол. Длинным хвостом он задел подсвечник и уронил свечи. Стало темно.

Масардери забилась в угол, стараясь не дышать. Она слышала, как в полном мраке издыхает огромный зверь, она улавливала каждый его вздох, ее ноздри трепетали, раздраженные резкой вонью звериного тела. От леопарда пахло гнилым мясом.

Затем все стихло. Масардери выждала еще некоторое время, но ничего не происходило. Леопард не подавал никаких признаков жизни.

Она не знала, как долго просидела в неподвижности, оцепенев и не в силах заставить себя двинуться с места или подать голос. Должно быть, она потеряла сознание.

Когда она открыла глаза, комната была ярко освещена факелами. Двое чернокожих рабов стояли возле входа, держа пылающие факелы, а служанка и еще один слуга находились возле лужи крови. Госпожа пошевелилась, и служанка с громким плачем бросилась к ней.

— Вы живы, госпожа! Мы уж не знали, что подумать! Что здесь произошло?