Венчание с бесприданницей - [48]
При последних её словах Раиса Алексеевна воспряла, как боевой конь при звуке горна.
– Я всегда счастлива тебе помочь, дитя моё, и ты это знаешь! Изволь, расскажи, в чём дело?
Вера чуть не расхохоталась: настолько стремителен был переход на физиономии Протвиной от оскорблённого достоинства к живейшему, острому любопытству.
– Нет ли у вас на примете достойного человека, которого я могла бы свести со своей Александрин? Ей надобно выходить замуж, приданое я готова дать отменное, вы и сами знаете, но местные молодые люди… Не за Самойленко же, ей-богу, её выдавать!
– Вот уж, право, ни к чему! – подхватила Протвина. – Самойленко, возможно, и порядочный человек, но глуп как пробка и разорил всех своих мужиков! Да к тому же Шиллера читает, а к чему?.. Александрин будет только несчастна с ним! Нет уж, для нашей девочки надобно отыскать человека разумного и достойного! И непременно из хорошей семьи, ты совершенно права! Вот взять хотя бы сына моей кузины из Витебска…
Вера вдруг услышала какой-то странный, сдавленный звук и через плечо Протвиной недоумённо взглянула на дверь. Там стоял Михаил – ещё заспанный, взъерошенный, – и, уткнувшись в дверной косяк, умирал от приступа беззвучного хохота. Вера украдкой, из-под скатерти, показала ему кулак – и внезапно почувствовала, что сама неудержимо хочет расхохотаться.
Устинья очнулась, когда над лесом уже начало смеркаться. Синие тени легли между сосновыми стволами. По палой хвое потянулся туман. Глухо зашелестел осинник, стая сухих листьев пронеслась над головой, словно летучие мыши. Это снова был чужой, незнакомый лес с неведомыми страхами, но Устинья уже ничего не боялась. На неё свалилось тупое, неподвижное оцепенение. Отчётливо понимая, что вот-вот станет совсем темно, девушка не могла заставить себя даже подняться на ноги. Отчаянно, не то от пережитого страха, не то от голода, крутило живот. Давило виски, к горлу поднималась тошнота. «Всю ночь так просижу… а под утро волки сожрут. И огня-то запалить нечем! – подумала Устинья, но даже эта мысль не вызвала ничего, кроме тоскливого безразличия. – Ну и пусть… Сколько можно… Всё едино ведь подохнуть, так какая разница, как… Идти не знаю куда, Таньку с Антипом словили, Ефим…» При мысли о Ефиме нестерпимая острая боль стиснула горло, и Устинья глухо застонала, уронив голову на колени.
Что-то твёрдое вдруг ткнулось ей в грудь. Это был край рукописи отца Никодима, неловко засунутой за рубаху. Устинья не сразу сумела вытащить свёрток: исцарапанные руки не слушались, не гнулись. Затем она всё же кое-как извлекла обтрёпанные листы, принялась медленно разглаживать их на коленях.
«Надо идти. Хоть сдохни, надо идти… Коль не я, то кому ж? Всех взяли, даже Ефима… Что с ними будет теперь? В каторгу. Верно Ефим говорил… А с нашими-то, с нашими деревенскими что сделается? С болотеевскими, с рассохинскими… До барина идти надо, хоть помри… А куда идти, как?! Господи, и ноги ведь не держат… И нутро крутит… Господи, как же болит-то всё… Нет, надо идти, как угодно надо! Хоть бы в поле выйти, там волки не подойдут… Да поднимайся же ты, колодища! Стоило столько промучиться, чтоб у волка в брюхе со святыми упокоиться!» Что она будет делать после того, как выберется из леса, Устя думать уже не могла. Давясь слезами, ругаясь сквозь зубы, она схватилась за сосновый ствол и кое-как поднялась на ноги.
Куда ей идти, Устинья не знала: лес был незнакомым. Вокруг, как стены, возвышались толстые сосны, затянутые понизу туманом. Впереди ей показались просветы между деревьями, и Устя побрела на этот свет. Однако вскоре оказалось, что за просветы она приняла белые стволы березняка, сменившего сосновый бор. Испугавшись, что, двигаясь и дальше наугад, Устинья лишь углубится в чащобу, девушка бессильно остановилась посреди затуманенной поляны. Отчаяние, отогнанное было, снова стиснуло сердце.
«Не выть! – яростно приказала себе Устинья, сжимая под рубахой драгоценную рукопись. – Что ты – барышня, леса испугалась? Ну и что, что чужой! Дерева-то по всей губернии одни и те же! Коли сосняк кончился да березняк начался – стало быть, и поле близко! Двум смертям не бывать, а одной не миновать! Ну, волки сожрут, ну и что?! А могла бы под кнутом подохнуть – лучше, что ли?! И с голоду не помрёшь, только вчера грибы трескала!»
Подбодрив себя таким образом и стараясь не обращать внимания на сгустившийся под ветвями мрак, Устинья зашагала куда глаза глядят. Под ногами хрустел валежник, какая-то птица бесшумно пролетела мимо, почти мазнув Устю мягким крылом по лицу. Сумерки неумолимо сгущались, и в конце концов путницу обступила кромешная темнота. Луны не было. Устинья споткнулась в потёмках о вывороченный корень, зашипела от боли и беспомощно остановилась. Прислушалась. Лес стоял тёмный, глухой, безмолвный. Устинья слушала долго, но ни шороха, ни звука не доносилось из чащи. Нащупав рядом с собой шершавый сосновый ствол, Устинья опустилась на усыпанную сухими иголками траву под ним, прислонилась к дереву. «Туман… – подумала она, против воли проваливаясь в сон. – Туман… Не увидят, не найдут».
Ссыльный дворянин Михаил Иверзнев безответно влюблен в каторжанку Устинью, что помогала ему в заводской больнице. И вот Устинья бежала – а вместе с ней ее муж, его брат и дети. След беглецов затерялся… Неужели они пропали в зимней тайге? Сердце доктора разбито. Он не замечает, как всё крепче влюбляется в него дочь начальника завода – юная Наташа. И лишь появление на заводе знаменитого варшавского мятежника Стрежинского заставляет Михаила другими глазами посмотреть на робкую, деликатную барышню…
Ох как тяжела доля сироты-бесприданницы, даже если ты графская дочь! Софья Грешнева сполна хлебнула горя: в уплату карточного долга родной брат продал ее заезжему купцу. Чтобы избежать позора, девушка бросилась к реке топиться, и в последний момент ее спас… подручный купца, благородный Владимир. Он помог Софье бежать, он влюбился и планировал жениться на юной красавице, но судьба и злые люди делали все, чтобы помешать этому…
Больше года прошло после отмены крепостного права в Российской империи, но на иркутском каторжном заводе – всё по-прежнему. Жёсткое, бесчеловечное управление нового начальства делают положение каторжан невыносимым. На заводе зреет бунт. Заводская фельдшерица Устинья днём и ночью тревожится и за мужа – вспыльчивого, несдержанного на язык Ефима, и за доктора Иверзнева – ссыльного студента-медика. Устинья знает, что Иверзнев любит её, и всеми силами старается оградить его от беды. А внимание начальника тем временем привлекает красавица-каторжанка Василиса, сосланная за убийства и разбой.
Они горячо влюблены в Устинью – ссыльный дворянин Михаил Иверзнев и уважаемый всеми крестьянин Антип Силин… А она не на жизнь, а на смерть любит своего непутевого Ефима, с которым обвенчалась по дороге в Сибирь. Нет ему покоя: то, сгорая от ревности к жене, он изменяет ей с гулящей Жанеткой, а то и вовсе ударяется в бега, и Устинье приходится умолять суровое начальство не объявлять его в розыск…
Крепостная девушка Устинья, внучка знахарки, не по-бабьи умна, пусть и не первая красавица. И хоть семья её – беднее некуда, но именно Устю сватает сын старосты Прокопа Силина, а брат жениха сохнет по ней. Или она и впрямь ведьма, как считают завистницы? Так или иначе, но в неурожае, голоде и прочих бедах винят именно её. И быть бы ей убитой разъярённой толпой, если бы не подоспели Силины. Однако теперь девушке грозит наказание хуже смерти – управляющая имением, перед которой она провинилась, не знает пощады.
Разлука… Это слово прочно вошло в жизнь сестер Грешневых. Они привыкли к одиночеству, к вечной тревоге друг за друга. У них больше нет дома, нет близких.Как странно складывается судьба!Анна становится содержанкой. Катерина влюбляется без памяти в известного в Одессе вора Валета и начинает «работать» с ним, причем едва ли не превосходит своего подельника в мастерстве и виртуозности.И лишь Софье, кажется, хоть немного повезло. Она выходит на сцену, ее талант признан. Музыка – единственное, что у нее осталось.
Вся привычная жизнь Эли рушится с того самого момента, когда она очнулась в овраге, девушка не помнит ничего из своего прошлого. Киллеры-неудачники бросили бездыханное тело за городом, понадеявшись на то, что ее съедят собаки. Но не тут-то было, она оказалась достаточно живучей. Отчаянно пытаясь вспомнить и собирая по крупицам картинки, которые иногда всплывают в ее еще не до конца отбитой голове, Эля понимает, что она врач и работает в больнице, пытаясь восстановить по памяти место своей работы, садится на автобус до города и в пути встречает Тимура, от одного взгляда на мужчину кружится голова и хочется затаить дыхание.
Кейди Бриггз легко отличит подделку от истинного шедевра, и именно за это ее ценят известные галеристы и коллекционеры.Она на своем месте и вполне счастлива.Но вскоре спокойной жизни приходит конец. Погибает тетушка Кейди, оставив в наследство племяннице не только свою галерею, но и свои проблемы…Убийство или несчастный случай?Этот вопрос не дает Кейди покоя.И только Мак Истон – мужчина, которому она не задумываясь готова отдать свое сердце, – поможет раскрыть эту тайну.
Томас Уокер, начавший собственное расследование крупного мошенничества, считает Леонору Хаттон соучастницей этого преступления. И как она теперь докажет свою невиновность, если ее подруга Мередит – известная аферистка, погибшая при странных обстоятельствах, – оставила полученные обманом деньги именно ей?Возможно, надо обратиться к Томасу за помощью?Ведь хрупкой женщине, пытающейся разгадать тайну смерти подруги и загадку ее странного завещания, необходима помощь настоящего мужчины – сильного, смелого, не боящегося рисковать собой!..
У полицейского Конора выдались не самые удачные времена. Принять за «ночную бабочку» дочь начальника полиции — уже достаточно скверно. А выяснить, что эта соблазнительная красотка — его коллега да еще в ближайшие несколько недель будет исполнять роль жены, — еще хуже!Джессика сразу дает понять назначенному в «мужья» копу, что их отношения не перейдут определенных границ. Но легко ли это сделать? «Супруги» сходят с ума от желания, которое невозможно утолить. А неудовлетворенная страсть страшнее стихийного бедствия.
Молодой человек, открытый и здоровый на вид, ночью выглядит совершенно иначе – глаза его фокусируются на чем-то, руки передвигаются по чему-то не видимому. Как же объяснить такую разницу...Романы Барбары Майклз – произведения любовного и детективного жанра одновременно. Мистика, приключения и любовь – вот главные составляющие этих захватывающих историй.
Три богини судьбы – серебряные статуэтки, – собранные вместе, представляют для коллекционеров огромную ценность, но давно принадлежат разным владельцам. Одна из них долгие годы хранилась в семье Салливан. И вот она украдена. Братья Салливан поклялись вернуть семейную реликвию и найти недостающие статуэтки. Поиски приводят в Нью-Йорк, где они встречаются с очаровательным доктором наук Тайей Марш и дерзкой стриптизершей Клео – владелицей одной из статуэток. Здесь же они сталкиваются с безжалостным, умным врагом – Анитой Гай, готовой на убийство ради обладания этим сокровищем.