Вена (репортажи 1919-1920 гг.) - [19]

Шрифт
Интервал

И тут же снова заводят каждый про свое – про Крым, про Одессу, про Москву. Вечереет, один вытаскивает из голенища огарок свечи, на случай, если опять электричества не будет. Да, бывает, что и не бывает. Наперед никогда не знаешь.

Я им явно уже надоел. Они хотят остаться наедине. И всласть наговориться о Москве, о Крыме, об Одессе.

Неловко, явно стесняясь, подают мне руки. Каждый словно кладет мне в ладонь некий предмет, тяжелый, но вместе с тем хрупкий. Этакая неуклюжая бережность.

За порогом обрывками паркового веселья издалека доносятся стоны дребезжащей карусельной шарманки. Через улицу, над крышами складов, меркнут последние отблески уходящего дня.

В окнах барака затеплился свет. Наверно, решаю я про себя, трое моих русских снова засели изучать пражские объявления на родном языке. А потом затянут привычную беседу – о Москве, о Крыме, об Одессе.

И у всех троих одинаковые лица.


04.04.1920

Окна

Из моей комнаты через двор, как на ладони, видны окна соседнего дома. Еще совсем недавно, целую зиму напролет, я и понятия не имел, какие чудеса таят окна – тогда они были всего лишь безликой, едва заметной принадлежностью стены и, затуманенные морозным узорцем, пребывали в летаргической зимней спячке.

Зато теперь я знаю, что такое окна – это экраны откровений, способные поведать о жизни и смерти, о причудах соседей и сплетнях болтливых тетушек. И я с радостью вникаю в эти откровения. Такое уж нынче время года: весна – пора раскрытых окон.

После обеда почти все они нараспашку. Дом напротив – довольно старый, и окна в нем открываются не на нынешний новомодный, сдержанно-аристократической манер, вовнутрь, а по старинке наружу. Со стороны кажется, будто вся стена обрастает дюжинами стеклянных крыльев и вот-вот – гляди-ка! гляди! – взмоет в воздух и улетит.

Иной раз, когда в прямоугольник двора непрошеным гостем врывается ветер, створки окон испуганно шарахаются, трепещут, а то и вовсе теряют стекла, которые с пронзительным звоном вдребезги разбиваются где-то глубоко-глубоко, на самом дне дворового колодца. А растревоженные ржавые петли еще долго визгливо вскрикивают заполошными голосами разгневанных домохозяек.

А то вдруг во двор пожалует шарманщик. Вот когда все окна распахиваются как по команде и наперебой приглашают: «Просим! Просим!»

Самая интересная квартира – на втором этаже. Там в оконной нише красуется рододендрон, укрывая своей сенью серебряную клетку, о прутья которой с яростным упорством точит клювик канарейка. Вообще-то это очень дисциплинированная птаха, она терпеливо носит колпачок на головке. По утрам ей выдают корм, и тогда она, как примерная отличница, щебечет утреннюю песенку, словно выучила ее наизусть в толстой хрестоматии. Допустим, «Солнце милое проснулось» или еще что-нибудь в том же духе.

По пурпурной скатерти обеденного стола во всю длину протянулась лента белоснежной кружевной дорожки. Она все время топорщится складками, потому что детишки завели скверную привычку, слушая трели канарейки, опираться на стол локтями. Их мама, весь день расхаживающая по дому в цветастом шлафроке и тапочках, то и дело разглаживает дорожку ласковым заученным движением. Дорожка послушно вытягивается. Однажды я, не выдержав, послал хозяйке две фиксирующие заколки для кружевных дорожек и инструкцию к ним. Но она по-прежнему разглаживает дорожку рукой.

Отец семейства возвращается домой под вечер и после ужина садится играть с супругой в домино. Когда они, каждый пряча за ширмочкой ладоней свои костяшки и с бдительной опаской ловя взгляд противника, сидят за столом друг против друга, в их напряженных позах столько ненависти и вражды, что кажется, будто с белых плашек пятерочного дубля на вас черными глазенками неотрывно и в упор таращится вся мука, боль и горечь десятилетнего брака.

На четвертом этаже квартирует граммофон. В отдельной комнате с двумя окнами. Похоже, он там единственное одушевленное существо. Я, во всяком случае, еще ни разу не слышал оттуда ни одного живого человеческого звука. Граммофон величественно возвышается на солидной консоли, его белый рупор с огромным, невероятных размеров раструбом заполняет весь двор музыкальными волнами ликования или грусти. Возможно, в той комнате живут еще и какие-то люди. Возможно. Но главный там, несомненно, граммофон. Во всяком случае, это единственный живой орган у тамошних жильцов.


Венское бульварное кольцо. Начало XX века


На пятом этаже, прямо напротив моих окон, живет серо-белая полосатая кошка, которая держит дома старую деву. Кошка целый день восседает на подоконнике. И когда старая дева с приближением условленного срока все еще где-то пропадает, кошка начинает нервничать. Она то и дело поглядывает на большие настенные часы. И когда те бьют шесть, а старой девы все еще нет дома, кошка недовольно встает на все четыре лапы, выгибает спину и сердито дергает хвостом. «Первого числа я ее уволю!» – думает она про себя.

Целыми днями я гляжу в раскрытые окна дома напротив.

Они поверяют мне самое потаенное. И я тоже люблю с ними поболтать.


25.04.1920

Венский калейдоскоп Йозефа Рота

Читатель, хоть сколько-нибудь знакомый с романами и повестями

Продолжить чтение
Еще от автора Йозеф Рот
Отель «Савой»

Впервые напечатанный в нескольких выпусках газеты Frankfurter Zeitung весной 1924 года, роман известного австрийского писателя и журналиста, стал одним из бестселлеров веймарской Германии. Действие происходит в отеле в польском городке Лодзь, который населяют солдаты, возвращающиеся с Первой мировой войны домой, обедневшие граждане рухнувшей Австро-Венгерской империи, разорившиеся коммерсанты, стремящиеся уехать в Америку, безработные танцовщицы кабаре и прочие персонажи окраинной Европы.

Берлин и его окрестности

В сборник очерков и статей австрийского писателя и журналиста, составленный известным переводчиком-германистом М.Л. Рудницким, вошли тексты, написанные Йозефом Ротом для берлинских газет в 1920–1930-е годы. Во времена Веймарской республики Берлин оказался местом, где рождался новый урбанистический ландшафт послевоенной Европы. С одной стороны, город активно перестраивался и расширялся, с другой – война, уличная политика и экономическая стагнация как бы перестраивали изнутри его жителей и невольных гостей-иммигрантов.

Сказка 1002-й ночи

Действие печально-иронического любовного романа всемирно известного австрийского писателя разворачивается в декорациях императорской Вены конца девятнадцатого века.

Дороги еврейских скитаний

В 1926 году Йозеф Рот написал книгу, которая удивительно свежо звучит и сегодня. Проблемы местечковых евреев, некогда уехавших в Западную Европу и Америку, давно уже стали общими проблемами миллионов эмигрантов — евреев и неевреев. А отношение западных европейцев к восточным соседям почти не изменилось. «Автор тешит себя наивной надеждой, что у него найдутся читатели, перед которыми ему не придется защищать евреев европейского Востока; читатели, которые склонят голову перед страданием, величием человеческой души, да и перед грязью, вечной спутницей горя», — пишет Рот в предисловии.Теперь и у нашего читателя появилась возможность оправдать надежду классика — «Дороги еврейских скитаний» наконец выходят в России.

Иов

Одно из самых известных произведений знаменитого австрийского писателя. Герой романа Мендл Зингер, вконец измученный тяжелой жизнью, уезжает с семьей из России в Америку. Однако и здесь, словно библейского Иова, несчастья преследуют его. И когда судьба доводит Зингера до ожесточения, в его жизни происходит чудо…

Направо и налево

Йозеф Рот (1894–1939) — выдающийся австрийский писатель, классик мировой литературы XX века, автор знаменитых романов «Марш Радецкого», «Склеп капуцинов», «Иов». Действие романа «Направо и налево» развертывается в Германии после Первой мировой войны. В центре повествования — сын банкира, человек одаренный, но слабохарактерный и нерешительный. Ему противопоставлен эмигрант из России, практичный делец, вместе с тем наделенный автором романтическими чертами. Оба героя переживают трагическое крушение иллюзий.На русском языке роман издается впервые.

Рекомендуем почитать
Убийца в обруче Руматы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

А Т Кононов и его 'Повесть о верном сердце'

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Калейдоскоп мыслей (Бытовые зарисовки)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Некоторые соображения по поводу терактов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Всем русским гражданам и общественному мнению европейских государств

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

В А Поссе

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Искусство прокрастинации

“Не все люди склонны к прокрастинации, и не каждому прокрастинатору способна помочь стратегия упорядоченной прокрастинации, поскольку иногда это свойство является проявлением проблем посерьезнее, а для их решения нужен более глубокий подход, нежели поверхностное философствование. Тем не менее, если судить по моему почтовому ящику, на этих страницах многие смогут разглядеть себя и в результате если не решить свою проблему полностью, то хотя бы испытать облегчение. Нелишним бонусом будет и целый ряд симпатичных понятий, которые можно применить к себе, таких как акразия, горизонтальная организация, приоритетность заданий, синдром незакрытых скобок”.

Девочка с пальчик

В остроумно названном эссе «Девочка с пальчик» («Petite Poucette», 2012) философ бросает взгляд на поколение своих внуков – сегодняшних студентов, способных, ловко управляясь со смартфонами одним большим пальцем руки, беспрепятственно перемещаться если не в физических, то, во всяком случае, в ментальных времени и пространстве. Помимо метких наблюдений над столь необычными существами эта небольшая книга содержит непринужденный конспект основных направлений, избиравшихся мыслью Серра за минувшие полвека.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Культурная индустрия. Просвещение как способ обмана масс

«Культурная индустрия может похвастаться тем, что ей удалось без проволочек осуществить никогда прежде толком не издававшийся перевод искусства в сферу потребления, более того, возвести это потребление в ранг закономерности, освободить развлечение от сопровождавшего его навязчивого флера наивности и улучшить рецептуру производимой продукции. Чем более всеохватывающей становилась эта индустрия, чем жестче она принуждала любого отдельно стоящего или вступить в экономическую игру, или признать свою окончательную несостоятельность, тем более утонченными и возвышенными становились ее приемы, пока у нее не вышло скрестить между собой Бетховена с Казино де Пари.

Теория радио, 1927–1932

“Я вспоминаю, как впервые услышал о радио. Это были иронические газетные заметки о настоящем радиоурагане, грозящем опустошить Америку. Тем не менее создавалось впечатление, что речь идет не только о модном, но действительно современном деле.Это впечатление затем рассеялось очень скоро, когда мы услышали радио и у себя. Сперва, разумеется, удивлялись, как доходят эти звуковые передачи, но потом это удивление сменилось другим удивлением: что за передачи приходят из воздушных сфер. То был колоссальный триумф техники: венский вальс и кулинарные рецепты отныне наконец доступны всему миру.”.