Вена: история города - [80]

Задача постоянной экспозиции состоит в том, чтобы оживить воспоминания. Этой же идеей руководствуются и устроители временных выставок с привлечением материалов других музеев. Той же темой проникнуты демонстрации произведений искусств и презентации, часто посвященные какому-то одному деятелю культуры, художнику, музыканту, писателю или подробному освещению периода эмиграции. Это точно сформулировал бургомистр Вены Цильк: «Без своих еврейских земляков Вена никогда не стала бы тем, что она есть, потому что множество чисто венских явлений возникло именно в еврейской Вене».

На открытии музея Цильк присутствовал еще до ранения, месяц спустя в результате взрыва при распечатывании посылки ему оторвало все пальцы на левой руке. Это событие однозначно указывало на то, что выступления против расизма и дискриминации привлекли к нему внимание.

Малер в Опере

Нет, наверное, ни одного жителя Вены, которому не было бы дорого это здание на Ринге. Едва войдя, вы сразу же видите перед собой бюст Густава Малера. И если вам это еще неизвестно, то знайте: этот гений, влияние которого ощущается в Государственной опере до сих пор, в течение 10 лет (1897–1907) своего пребывания на посту главного дирижера и директора подвергался жестоким антисемитским нападкам. Впервые Малер дирижировал в Опере 11 мая 1897 года, а уже через месяц император Франц-Иосиф назначил его новым директором. Малер был противоречивой личностью: он стравливал своих поклонников и врагов и обеспечивал себе абсолютное превосходство. При этом он бескомпромиссно добивался высочайшего художественного уровня, требовал безупречного исполнения, точнейшей передачи произведения. Его директорство было своеобразным шоу «все в одном» того времени: менеджер, дирижер, композитор, режиссер и организатор одновременно.

Причиной постоянных конфликтов в стенах этого здания было то, что от своих подчиненных он требовал такой же самоотдачи, как от себя. Он покончил со многими прежними традициями в Опере. Он запретил оплаченные рецензии, клакеров, приказал выключать свет в зрительном зале во время представления, не пускал опаздывавших зрителей, устроил оркестровую яму перед сценой, где музыканты играли во время представления. Бруно Вальтер описывал его так: «Он был абсолютно лишен лоска светской жизни и представлял собой натуру, склонную к крайностям, бессердечную и жесткую». Однако в своем дневнике его жена, Альма Малер-Верфель (Шиндлер) отмечает, что венская публика, помимо всех перечисленных недостатков, не могла простить ему прежде всего еврейского происхождения. Но тогда вся эпоха была такой. В культуре возникли новые политические устремления, питаемые вагнеровским антисемитизмом. Накаляло обстановку и то, что в культурной жизни принимало участие огромное множество талантливых еврейских музыкантов. Самой большой противницей Малера была Козима Вагнер, которая всегда сопровождала свои нападки антисемитскими заявлениями.

И хотя Малер довольно часто давал основание для жесткой критики как композитор и директор, но как дирижер он безусловно пользовался уважением. Он добился большей гармонии музыки и текста, поставив «Фиделио» в новом прочтении. Но в конце концов под давлением жесткой критики и постоянных нападок Малер ушел из Венской оперы в 1907 году. Многие его нововведения сегодня стали традициями, и нынешний директор Государственной оперы Иоан Холендер отводит самое почетное место памяти великого музыканта, работавшего в этих стенах. Его имя носят концертные залы, ему посвящаются выставки. В витрине Театрального музея несколько лет назад можно было прочесть собственные слова композитора о его одиночестве:

«Я трижды лишен отчизны: как чех среди австрийцев, как австриец среди немцев и как еврей во всем мире».

Город Фрейда

Небольшой кабинет, в котором основатель психоанализа вел частную практику до эмиграции в Англию в 1938 году, расположен неподалеку от университета и многочисленных клиник; здесь обосновалось и уже более 35 лет действует Общество Зигмунда Фрейда. Кабинет доктора выглядит так же, как в те времена, когда он вел здесь прием. С 1993 года все это вместе с библиотекой является музеем, но, как и прежде, Общество Зигмунда Фрейда проводит здесь свои мероприятия, посвященные изучению наследия ученого, а также организует их и за стенами этого здания. Публикации общества интересны: так, например, была издана переписка Фрейда и Шандора Ференци[15].

Достоверное воспроизведение обстановки кабинета Фрейда стало возможным благодаря рискованному поступку мужественного человека, фотографа Эдмунда Энгельмана (род. 1907). Он должен был эмигрировать вместе с Фрейдом, однако ему удалось проникнуть в уже опечатанную гестапо квартиру и сделать там около 200 снимков. Гестапо уничтожило часть негативов, но Энгельману все же удалось сбежать во время Хрустальной ночи и спасти несколько десятков снимков. Эти фотографии недавно оказались вновь в центре венских новостей. На их основе нью-йоркский художник Роберт Лонго создал большие графические работы, которые вызвали большой интерес. Общее ощущение от кабинета захватывающее и поразительное: в атмосферу медицинской приемной конца XIX — начала XX века вплетается тема древнеегипетского искусства, — Фрейд увлеченно коллекционировал древности. Фотографии увековечили не только знаменитую кушетку, но и письменный стол с китайскими нецке и тысячи маленьких статуэток, которые даже выставлялись отдельно.