Вена, 1683 - [38]

Сам Собеский все время находился впереди, командуя шедшими через горы войсками. «Начиная с пятницы (с 10 сентября) ничего не едим и не спим, и кони наши также», — писал он королеве. Действительно, он был так занят, что от завтрака в пятницу до обеда в субботу не мог поесть — не было времени. Но, несмотря на то, что в Венском Лесу не было обещанного австрийцами провианта для людей и корма для лошадей, настроение в войсках было хорошее.

Вечером 10 сентября левая польская колонна подошла к населенному пункту Кирхбах, едва проделав в этот день по прямой линии 3,5 километра. Конница заночевала на ближайшем холме, а отставшая пехота продолжала идти и тянула пушки. Так как обозы оставили у Дуная, вместо горячей еды солдатам выдали только сухари. Пробивавшиеся через горы и леса отряды авангарда несколько раз наталкивались по дороге на мелкие группки татар, которые быстро уходили, не делая попыток помешать их продвижению.

Прибыв к австрийцам в Клостернойбург, Ян III провел рекогносцировку. Поняв, какое значение могли иметь в сражении с турками горы Каленберг и Леопольдсберг, возвышающиеся над равниной перед городом, он отдал приказ как можно быстрее занять их, пока это не сделали турки. Каленберг заняла лейб-гусарская хоругвь короля и несколько батальонов австрийской пехоты, а Леопольдсберг — саксонские войска.

Заняв обе горы, левый фланг армии союзников имел теперь хорошие позиции с мощно укрепленным Клостернойбургом в тылу. Перед войсками уже не было каких-либо значительных преград; отсюда можно было начинать атаку на находившихся на равнине турок. 10 сентября произошли первые столкновения австрийцев с татарами, попытавшихся задержать авангардный отряд генерала Мерца.

11 сентября вся имперская армия вместе с приданными ей польскими подразделениями подошла к линии гор Каленберг—Леопольдсберг и, хорошо закрепившись здесь, выдвинула вперед отряды пехоты, которые заняли южные склоны этих гор, вытеснив оттуда после мелких стычек небольшие турецкие группы прикрытия. Таким образом, имперские войска заняли выгодные исходные позиции для атаки на главные силы неприятеля. На склоны гор подтянули несколько польских орудий, переданных австрийцам, так как большую часть собственной артиллерии те оставили по дороге. Чтобы подготовиться к планируемой на завтрашний день атаке, герцог Лотарингский приказал расширить проходы в ущельях и выровнять территорию. В это же время войска немецких княжеств вышли на горный массив Фогельзанг и тоже расположились на удобных для атаки позициях. Все ожидали подхода поляков, которым и в этот день досталась самая труднопроходимая дорога. Отряды конницы вышли вначале в долину речки Вейдлинг, протекающей за массивами Каленберга и Фогельзанга, после чего двинулись на гору Германскогель. Пехота с орудиями осталась позади и с трудом продвигалась по узким и размокшим после последних дождей дорогам, а вечером блуждала в потемках по топям и непроходимым местам. Только пехоте польского левого крыла удалось не отстать от конницы. Отряд запорожских казаков, которым командовал Менжинский, в течение дня неожиданно вышел на равнину и столкнулся там с татарами, отбив у них несколько голов скота.

Вечером 11 сентября Собеский встал на вершине Каленберга. Его глазам открылся лес турецких шатров. Далеко на горизонте виднелись шпили венских костелов. Издалека доносился гул пушек, видны были огни выстрелов и зарево пожаров. Кара-Мустафа до последней минуты осаждал Вену, рассчитывая, что успеет взять город до прихода помощи осажденным. Он даже был близок к успеху, так как город держался из последних сил, а позиции янычар находились почти на расстоянии мушкетного выстрела от дворца императора, расположенного в самом центре столицы.

«Тот полководец, который, несмотря на приближение наших войск, не собрал свою армию, не окопался и стоит лагерем так, как если бы мы были от него за 100 миль, осужден на гибель»^{68}, — заключил король после рекогносцировки, дав критическую оценку противнику.

И действительно, Кара-Мустафа не только не сделал соответствующих приготовлений к битве, но даже не разместил войска на возвышенностях Венского Леса, окружающих прилегающую к городу долину, облегчив тем самым союзникам занятие удобных для атаки позиций. Ибрагим-паша вообще не предпринял ничего, чтобы помешать союзникам занять горный массив Каленберг. Осматривая подступы к городу, Собеский заметил, что между горным массивом Германскогель и лежащим южнее его Драймаркштайном идет дорога из Вены, по которой турки относительно легко могли бы выйти в тылы сосредоточенных у речки Вейдлинг отрядов пехоты и артиллерии, а также конницы, стоявшей на Германскогеле. Поэтому он приказал разместить в проходе между обоими массивами всех польских драгун и поставить заграждения, чтобы не дать возможности неприятельской коннице атаковать в этом месте. Однако вид горных склонов, нисходящих к Вене, серьезно его огорчил.

«Большой с нами произошел обман, — писал он в ту ночь Марысеньке. — Как нам все рассказывали, даже генералы (австрийские. — Л.П.), что как только выйдем на ту гору Калемберг, там уже будет хорошо, что только виноградниками нам будет к Вене спуск. Когда же мы тут встали, впереди видим как на ладони лагерь турецкий очень большой, город Вена за несколько миль дальше. Но от нас туда идет не поле, а леса и des presi pices, et une drandissime montagne du cote droit, о чем нам никогда не говорили, et cinq ou six ravines (т.е. пропасти и высокие горы по правой стороне… и пять или шесть ущелий), поэтому едва ли мы и в два дня придем к самой акции, ибо должны изменить сейчас и строй и манеру войны, начать с ними a la maniere этих великих Маурисиев, Спинол