Великолепный обмен: история мировой торговли - [5]
Другое крупное преимущество коммерции этого периода заключалось в том, что греческие моряки ходили под летними юго-западными муссонами, характерными для западной части Индийского океана. Сначала греки шли под муссонами, которые выносили их в открытое море, подальше от пиратов персидского побережья. Но к 110 году до н. э. моряки научились в летнее время проходить по глубокой воде напрямую, через Персидский залив, от Баб-эль-мандебского пролива и до южной оконечности Индии. Этот путь занимал у них всего 6 недель, причем магнитный компас китайцы изобрели только тысячу лет спустя. Легенда рассказывает о мореплавателе по имени Гиппал, который открыл в Персидском заливе «торговые ветры», хотя они, несомненно, уже были к тому времени знакомы арабским и индийским морякам. Готовность греков пуститься в бескрайние просторы Индийского океана, по воле грозных муссонов, вместо того, чтобы тащиться вдоль бесконечных тысяч миль береговой линии, сыграла решающую роль в распространении морской торговли на дальние расстояния.
Поздней весной или поздним летом моряки проходили на восток через Баб-эль-мандебский пролив, дальше их нес попутный ветер. Если целью пути были страны долины Инда (современный Пакистан), нужно было править к северу. Если корабль шел к Малабарскому побережью, на юго-запад Индии, капитан правил к югу. В середине лета, в период особенно яростных бурь, старались в море не выходить. Малабарский путь грозил еще одной опасностью — легко было пропустить южную оконечность субконтинента.
Возвращаться с прохладным и более спокойным северо-восточным муссоном было безопаснее. Возможность сбиться с курса и не попасть в Баб-эль-мандебский пролив не слишком пугала. Отклонившись к северу или югу, можно было найти пристанище и пополнить запасы на побережьях Аравии или Восточной Африки.
У греческих торговцев эллинистического Египта имелось особое преимущество. Мастерство в обработке металлов, которого достигли в этих краях, позволяло сшивать деревянные суда железными гвоздями. (Доски древних индийских и арабских кораблей сшивались между собой кокосовым волокном, которое часто не выдерживало напора стихии.) Для путешествия с юго-западными муссонами крепление корпуса на гвоздях оказалось важным, потому что сильный шторм иногда разбивал даже самые прочные суда. Сезонные циклы муссонов — юго-западных летом и северо-восточных зимой — определяли годовой пульс торговли через Индийский океан.
Если вполне естественное стремление человека бросить вызов морской стихии приносило хорошие дивиденды, то на суше подобная борьба со стихией, когда нужно не дать заснуть большому медлительному беззащитному верблюду, тоже давала плоды. Уже вышедшие из употребления в Северной Америке и быстро выходящие в Евразии, верблюды 6000 лет назад ценились только за их молоко. И только через 25 столетий, около 1500 года до н. э., люди научились использовать способность верблюдов носить на спине сотни фунтов груза по местности, которую иначе не преодолеть. Если бы человек не приручил верблюда, торговые пути, по которым через Азию доставлялся шелк, а через Аравию благовония, просто не появились бы.
Существует такой малоизвестный факт. Прародитель современного верблюда (также как и лошади) происходит из Северной Америки. По сухопутной перемычке через Берингов пролив он перебрался в Азию. Хотя группы верблюдов и лошадей проделывали такое опасное путешествие за десятилетия, это переселение все-таки гораздо более быстрое, чем понадобилось бы растениям, чтобы перебраться из одной климатической зоны в другую. Маловероятно, чтобы выжили североамериканские растения, случайно перенесенные океанскими течениями с одного материка на другой или чтобы они перенесли многотысячелетнюю миграцию из своей климатической зоны через суровый климат в районе перешейка и до областей в Евразии, где климат похож на привычный. Таким образом, если во время ледникового периода животные могли переправиться через Берингов пролив, то плодоносные растения не могли.
Все изменилось в 1493 году, со вторым путешествием Христофора Колумба, которое перевернуло сельское хозяйство да и всю экономику и Старого, и Нового Света. 17 кораблей Колумба стали иберийским Ноевым ковчегом, перевезя в Новый Свет 1300 колонистов и почти весь европейский набор сельскохозяйственных культур и домашних животных. Эти виды начали распространяться, как пожар. Даже привезенные взамен, из западного полушария «малые» культуры: кабачки, тыква, папайя, гуава, авокадо, ананасы и какао — а также целый ряд плодовых и ореховых деревьев из Европы — очень сильно повлияли на экономику.
Из всех животных и растительных пассажиров второй экспедиции Колумба никто не проявил себя так быстро, как свинья. По своему виду и характеру она гораздо больше походила на сильного быстрого и худого дикого кабана, чем на хрюшку с современной фермы. Зато 20% ее веса составляли белки (для сравнения, у крупного скота только 6%), и эти плодовитые всеядные охотно поедали траву, плоды и коренья Нового Света. Вскоре после прибытия первых американцев в Северной и Южной Америках почти не осталось крупных хищников, серьезные болезни здесь свиньям тоже не грозили. Очень скоро свиньи расплодились в этом раю, сбежали от свинопасов и расселились не только на Эспаньоле (цель экспедиции 1493 года, современный остров Гаити, на котором расположены Республика Гаити и Доминиканская Республика), но и на Кубе, Пуэрто-Рико и множестве мелких Карибских островов. Вскоре испанцы обнаружили, что если на необитаемый, перспективный для заселения остров высаживать пару свиней, то через несколько лет этот остров обеспечивал колонистов свининой. Таким же образом, без человеческого вмешательства разводили не только свиней, но и лошадей, и крупный скот. С этих хорошо обеспеченных баз на Гаити и Кубе испанцы нападали на материковую Америку. Их колонны лошадей карибской породы и служебных собак сопровождали бесчисленные стада свиней, настоящее «копытное интендантство».
