Великолепные Эмберсоны - [20]

Джордж Минафер не ошибся: двенадцать миль в час, выдаваемые этим механизмом, не шли ни в какое сравнение с ходом рысака. Сани уже неслись между каменными колоннами въезда в Эмберсон-эдишн.

— Там живет мой дед, — сказал Джордж, кивнув в сторону Эмберсон-Хауса.

— Я уже догадалась! — воскликнула Люси. — Мы вчера задержались допоздна, ушли с папой почти последними. Он с вашей мамой и мисс Фанни Минафер заставили оркестр сыграть еще один вальс, когда они уже готовились спускаться и прятали скрипки в футляры. Начало папа танцевал с мисс Минафер, а вторую половину с вашей мамой. Мисс Минафер ваша тетя?

— Да, и живет с нами. Я частенько ее поддразниваю.

— Как?

— А, повод может быть любой — дразню всем, что не нравится старым девам.

— Как она к этому относится?

— Обычно ворчит, — засмеялся Джордж. — Но недолго. Сразу за домом деда наш дом. — Он указал рукой в котиковой перчатке на особняк, который майор Эмберсон построил в качестве свадебного подарка для Изабель. — Он почти такой же, как у деда, но чуть поменьше и без бальной залы. Мы вчера давали прием у деда из-за этой залы, ну еще и потому, что я единственный внук. Конечно, однажды дом станет моим, хотя я думаю, что мама останется жить там, где живет сейчас, с папой и тетей Фанни. Думаю, наверно, построю еще и загородный дом — где-нибудь на Востоке. — Он замолчал и нахмурился, так как они проехали мимо закрытого экипажа, запряженного парой лошадей. Это была удобная, но чуть скособоченная карета, лак на которой потрескался и сотни крохотных трещинок растеклись по поверхности, как речушки по черной карте; кучер, толстый пожилой негр, дремал на облучке, а в открытом окне Джордж и Люси заметили красивого усталого старика в цилиндре, жемчужного цвета галстуке и каракулевом воротнике, явно отправившегося на променад.

— Это ведь ваш дедушка? — спросила Люси.

Джордж продолжил хмуриться.

— Да, он. Ему давно пора избавиться от этой развалины и продать своих старых кляч. Это ж позор, такие лохматые — даже гривы не подстрижены. Мне кажется, он этого не замечает: люди, когда стареют, становятся жуткими чудаками, будто всякое самоуважение теряют.

— Мне он показался настоящим Браммелем[19], - сказала она.

— А-а, за одеждой он еще следит, и достаточно сносно, но вы только посмотрите на это! — Он показал на статую Минервы, одну из тех чугунных скульптур, которыми когда-то Майор Эмберсон уставил въезд в Эмберсон-эдишн. Минерва была цела и невредима, но от ее лба до кончика прямого носа тянулась некрасивая темная полоса, такие же полосы обезобразили складки ее одеяния.

— Похоже на сажу, — сказала Люси. — Вокруг так много домов.

— В любом случае, надо нанять кого-то следить за чистотой всех этих статуй. Мой дед владеет многими из домов, он их сдает. Конечно, ему удалось продать большинство участков — свободных тут нет, хотя, когда я был мальчиком, полным-полно участков пустовали. К тому же не надо ему было продавать такие большие участки в одни руки: люди купили, домов понастроили, а как только цены на землю подскочили, продали часть дворов, и покупатели понастроили еще домов и живут в них, и теперь ни перед одним домом нет большого двора, слишком много всего понастроено. Тут всё было задумано как загородное поместье джентльмена, и вот так деду следовало содержать его. Он же дает всем этим людям слишком много свободы, и они творят что хотят.

— Но как им помешать? — не без резона спросила Люси. — Раз он продал им землю, она их, ведь так?

Даже перед лицом такого сложного вопроса Джордж остался невозмутим:

— Надо было заставить всех торговцев бойкотировать семьи, посмевшие продать свои дворы. А всего-то делов — сообщить тем торговцам, что, если не подчинятся, заказов от семьи больше не получат.

— От "семьи"? От какой семьи?

— Нашей семьи. — Ничто не могло выбить Джорджа из колеи. — От Эмберсонов.

— Теперь вижу, — пробормотала Люси, хотя явно видела то, чего Джорджу было не видно, поэтому, когда она уткнулась в муфту, он спросил:

— Над чем смеетесь сейчас?

— Что за вопрос?

— Кажется, вы у вас всегда есть тайный повод поулыбаться.

— Всегда! — воскликнула она. — Как громко сказано, ведь мы познакомились только вчера!

— Ну вот, опять, — совершенно искренне сказал он. — Одна из причин, по которой вы мне не нравитесь — и сильно! — это ваша манера по-тихому смотреть на всех свысока.

— Моя манера? — воскликнула она. — Это я так смотрю?

— О, вам кажется, что это не заметно, но оно так и бросается в глаза! Мне это не по нраву.

— Не по нраву?

— Нет, — подчеркнул Джордж. — Зря вы так со мной! По-моему, мир таков: некоторые люди по рождению, положению и всему прочему выше остальных, и они должны относиться друг к другу на равных. — Тут его голос дрогнул: — Я не со всеми так говорю.

— То есть вы доверяете свои тайные убеждения, или кодекс, не каждому, а только мне?

— Продолжайте, потешайтесь дальше! — произнес Джордж с горечью. — Вы думаете, что жутко умная! А меня это утомляет!

— Ладно, вам не нравится моя "манера по-тихому смотреть свысока", значит, буду делать это громко, — весело сказала она. — Мы рады доставить вам удовольствие!