Великолепная семерка - [63]

– Поздно, – говорил Крис. – Я уже уехал и ни за что не вернусь.

– Гордый, – отвечал Энди. – Не хочешь, чтобы над тобой смеялись. Правильно, братишка. Но если тебе все равно, куда ехать, так поехали со мной. Может быть, ты немного и ошибся с пароходом, но зато вагон ты выбрал правильный. Ничего, что здесь у нас из мебели только голые доски и немного сена. Неудивительно, ведь это вагон для скота. Он идет прямиком в Техас. И до самого Техаса нас здесь никто не побеспокоит. Придется, конечно, поторчать в тупиках, и удобств здесь не так много. Но для нас главное – добраться до Техаса, а там будут и удобства, и все остальное.

– Кому я нужен в Техасе, – сказал Крис.

– Мне, – ответил Энди. – Я буду звать тебя Крисом, буду учить профессии, буду кормить первое время, пока ты не научишься зарабатывать на хлеб.

Энди был человеком редкой профессии. Он грабил коммерческие банки. Это только дилетантам кажется, что взять банк ничего не стоит. На самом деле направить ствол на кассира – это всего лишь предпоследнее действие в решении чрезвычайно сложной задачи. Первое действие – это разведка, последнее – отрыв от погони.

Настоящий налетчик редко появляется дважды в одном и том же городе. Он кочует по штатам, и вместе с ним кочует его команда, каждый участник которой играет свою, строго определенную, роль. Причем все роли – главные, второстепенных нет. Наводчик, который выясняет, где, когда и сколько денег можно будет положить в мешок, ничем не хуже громилы, который одним своим взглядом заставит кассира положить эти деньги в этот самый мешок.

Наводчик и громила – это, выражаясь театральным языком, солисты. Для Криса в спектакле Энди Крофорда была уготована роль участника кордебалета.

«Кордебалет» – это обычные люди, ничем не выделяющиеся среди прохожих или посетителей банка. Они должны собраться в определенном месте в строго определенное время. И по команде преобразиться. Немощный инвалид, мальчишка-рассыльный, монах-францисканец – все эти фигуры не вызывают у охраны никаких подозрений. А когда «кордебалетчик» наставит на зазевавшегося охранника огромный кольт, уже поздно бить тревогу. Охранник тоже человек, и он достаточно владеет арифметикой, чтобы быстренько вычислить: никакой ущерб коммерческого банка не стоит жизни охранника. Уязвленное самолюбие и профессиональная гордость будут какое-то время жечь его душу, но он сможет это вытерпеть. Главное, не унижать охранника. Перевес нападающих должен быть очевиден, и их оружие должно сверкать и наводить ужас одним своим видом.

Энди Крофорд должен был родиться поближе к Бродвею. Тогда его жизнь могла сложиться иначе: он мог бы стать великим постановщиком. Правда, неизвестно, где бы он заработал больше денег и славы…

Энди запустил руку в мешок и, пошарив там, вытащил старый облезлый «бульдог».

– Это машинка Криса, – сказал Энди. – Он привез ее с собой. Память о родине. Теперь это память о Крисе. Сорок четвертый калибр. Умеешь обращаться?

Он кинул револьвер, и Крис поймал его одной рукой. Барабан был пуст. Взвел курок, надавил на спуск.

– Туговат, – заключил Крис.

– Ничего, привыкнешь, – сказал Энди.

Поезд несся по бескрайним степям, пустой вагон шатало из стороны в сторону, и Крис стоял посреди вагона, широко расставив ноги для устойчивости.

– Не стой так, – говорил Энди, – а то тебе яйца отстрелят. Стой боком, если стреляешь с вытянутой руки. А с бедра тебе стрелять рановато. Итак, стой боком. Подайся вперед. Целься исподлобья. А теперь, мистер, засадите-ка мне две пули между глаз.

Раз за разом он выхватывал «бульдог» из-за пояса и наводил на Энди, который лежал напротив него, покуривая трубочку.

– Мимо, – говорил Энди, – пуля ушла выше головы. Мимо, рядом с ухом. Эта в грудь, но я же просил между глаз, братишка.

Однажды ночью Крис проснулся, когда вагон слишком долго стоял посреди непонятной тишины. Сквозь широкие щели он увидел ночное небо в таких крупных лохматых звездах, что они не помещались в щелях целиком. Такие звезды раньше он видел только у себя дома, на ночном берегу.

– Приехали, – сказал Энди.

Они выбрались из вагона. Нитка рельсов уходила за горизонт. Слева и справа размеренно дышала ночная степь. Вагон стоял в тупике у покатой дощатой платформы, с которой на него будут грузить скот. Пока животных не было видно. Не было, впрочем, и людей. Но это не огорчило Энди и Криса. Взвалив мешки за спину, они дружно зашагали по шпалам в сторону ближайшего банка.

Они шли две недели. За это время к ним присоединились уцелевшие компаньоны Энди Крофорда, те из них, кто не смог пережить разлуку с шефом и не податься на совсем уж дикий Запад: Лысый Мак, Толстяк Андерсен и другие. Особо выделялся рыжий Гуггинс. Он сразу же, с первой минуты, глубоко и искренне возненавидел Криса. Без объяснения причин.

Гуггинс никогда не обращался к нему. Если говорил о Крисе, то так, словно тот не стоял рядом. Никогда не ел и не пил рядом с Крисом, демонстративно пересаживаясь за общим столом, даже если это был не стол, а пустой ящик в завокзальных подворотнях.

Похоже, причина была в том, что они были ровесниками. Однако Гуггинс, прежде чем получить право разговаривать с самим Энди Крофордом, прошел тяжкий путь мальчика на побегушках, а Крису, как он считал, все далось даром. А может, это была и ревность, опасное чувство, толкающее людей на самые неожиданные поступки.