Великий псевдоним - [5]

Декабристы, составлявшие не политическую партию, а несколько полуавтономных заговорческих кружков, и принадлежавшие к дворянству (титулованному и не титулованному), а также преимущественно к военной касте, – хотя и понимали необходимость соблюдения элементарной конспирации, т.е. неразглашения своих тайн – окружающим, но, веря в свою сословную и военную солидарность, и в такие понятия, как «честное слово», презирали скрытность, как норму поведения и в силу этого – принципиально не пользовались ни псевдонимами, ни кличками в качестве средств конспиративного или политического прикрытия.

Народовольцы, не представлявшие собой сословно замкнутую группу, но составлявшие почти профессионально заговорческую организацию, были дисциплинированными, стойкими революционерами, и признавали необходимость строжайшей конспирации своей деятельности, полной изолированности ее, ограждения от внешнего мира.

Это были люди, открыто и честно порвавшие со всем, что могло их связывать с существующим обществом. Люди, представлявшие собой элиту российской интеллигенции, куда входили представители буквально всех тогдашних сословий, (от дворян до крестьян) многих национальностей (около десятка!) и к тому же высокообразованных, в том числе и те, кто являлся автодидактом. Все это давало им огромную идейную и организационную силу, сплачивало их в единый социальный и интернациональный союз, в самом факте создания которого, они черпали силы и уверенность в правоте своего дела. Наконец, это были люди лично чистые, честные, открытые, искренние, происходившие из крепких, патриархальных семей, с налаженным бытом в детстве, не испорченные никакими тлетворными воздействиями общества.

Они были, может быть, даже слишком идеальными, возвышенными, но каждый из них ощущал себя простым солдатом общей революционной семьи и обшей борьбы. О высоких нравственных качествах народовольцев и землевольцев очень хорошо и, главное – исторически верно сказал один молодой поэт, прошедший фронты Отечественной и … погибший в атмосфере затронутой разложением московской литературной среды в начале 60-х гг.[2]

Народовольцы – простые солдаты,

Их подвиг – солдатский, их жизнь – простота

Самые их заблуждения – святы,

Недосягаема их чистота!

Именно такие психологические качества революционеров этого поколения не давали им никаких оснований пользоваться псевдонимами или партийными кличками.

Они были отличными конспираторами, понимали необходимость конспирации от противника, но в среде своих они не могли кому-то не доверять и им не приходило даже в голову избирать для прикрытия своей персоны какой-то псевдоним или кличку. Как молодые люди, они знали друг друга и общались друг с другом по именам, а при аресте скрывали свою настоящую фамилию, отказываясь ее называть, но псевдонимы в своей партийной работе они не употребляли.

Лишь в том случае, когда кому-либо из них приходилось выступать в печати, в газетах или журналах, они, как и все интеллигенты XIX века прибегали к псевдонимам, обычно, случайным, и не постоянным, а для определенной статьи. Интересно, что они избирали в качестве псевдонима – нечто прозрачно намекающее на истинную фамилию – или на характер владельца псевдонима.

Так, например, землеволец А.П.Буланов взял псевдоним П.Соловов для легальных статей о состоянии образования в Сибири, публикуемых в «Юридическом вестнике». Дело в том, что здесь обыгрывались термины конских мастей, в то время всем – от крестьянина до царя – хорошо известные и понятные: буланой называли лошадь рудожелтой масти, имевшей черный или чернобурый «ремень» (полосу) по хребту от гривы до хвоста и такие же черные гриву и хвост. Такие лошади выглядели всегда бойкими, красивыми, благодаря цветовому контрасту. Поэтому лошадей буланой масти использовали в кавалерии. Соловых же лошадей в армию не брали. Ибо они казались – унылыми, так были такого же желтовато-серого цвета, как буланые, но без черных гривы, «ремня», и хвоста. Этих блеклых, неярких лошадок использовали в крестьянских хозяйствах, как рабочих лошадей.

Если учесть, что инициал "П", обозначавший отчество Буланова, был поставлен им в псевдониме, на место имени, то становится особенно наглядной «обратность» псевдонима. Такой псевдоним должен был, как бы подтверждать, обозначать, что выступление автора в легальной печати – это всего лишь оборотная, тыльная, будничная сторона его жизни – работа для денег, и что активным (бойким) и занятым по-настоящему основной деятельностью Буланов по-прежнему остается в рядах своих товарищей, где его знают не как Солового, а как Буланого … коня.

Так обстояло дело с псевдонимами в народовольческой среде, где их либо вовсе не существовало, либо их появление было связано не с революционной деятельностью, а с легальной литературной работой, согласно правилам которой для того времени авторы и поступали. В таких случаях псевдонимы народовольцев всегда содержали легко понятный для близких намек на подлинную фамилию владельца. Иными словами, – от своих ничего не скрывалось! Этот принцип проводился последовательно.

Когда же в противовес народовольческому движению возникли организации социал-демократической партии, придерживающейся иной идеологии и иной программы политических действий, а также впервые в истории России создавшей настоящую партийную структуру, ставшую подлинно политической общероссийской партией, рассчитанной на создание массового рабочего движения, – то отношение к выбору псевдонимов со стороны этого, третьего отряда революционеров, – коренным образом изменилось.