Великий план - [36]

– Но они могут вернуться. Так сказал мне их командующий. Он сказал, что я могу присоединиться к ним, если захочу.

– А что сказал ты? – спросил Карлаз, хотя вид у него был такой, словно он уже знал ответ на этот вопрос.

– Я сказал, что помогу им, если буду им нужен. Ты можешь это понять, Карлаз? Ты помог трийцам воевать против Нара, потому что Нар вторгся в твои земли. Ты был готов умереть. Разве я не должен иметь хотя бы столько же мужества?

– Это другое, Кэлак.

– Почему? – с жаром спросил Ричиус. – Почему защита Арамура отличается от защиты твоей деревни?

– Это другое, – твердо повторил военачальник. – И я не буду с тобой об этом спорить. – А потом он вздохнул, и на его лице отразилась печаль. – Тебе надо о многом подумать, Кэлак. Тебе надо поговорить с небом.

На мгновение Ричиусу показалось, что ему не хватило знаний трийского языка. Говорить с небом?

– Что это значит?

– В Чандаккаре, если человеку неспокойно, он говорит с небом. Он уходит ото всех, как я сюда. Мне надо было подумать. Я разговаривал с небом.

«А еще – с грязью, водой и деревьями», – с иронией подумал Ричиус.

– Карлаз, я тебя не понимаю. Ты хочешь, чтобы я уехал? Оставил Фалиндар?

– На время. Да. Поговори с небом. Послушай, что оно тебе скажет. – Великан ткнул пальцем в грудь Ричиуса. – Послушай, что тебе скажет вот это. Твое сердце, Кэлак. Твое сердце.

* * *

Дьяне Вэнтран едва исполнилось двадцать, но в своей короткой жизни она видела многое. Дочь богатых родителей-трийцев, она воспитывалась как аристократка, выучила язык нарской империи и стала женой человека, который убил ее отца. Она была беженкой, проституткой, средоточием презрения и предметом безумия многих мужчин. Она пережила две опустошительных войны. Но из всех ролей, которые ей пришлось играть, счастлива она была только в своей новой инкарнации – как жена Ричиуса и мать их маленькой дочери Шани. Она рада была оставаться в Фалиндаре, и несмотря на все свои попытки понять настроение мужа, не постигала, почему Ричиуса это не удовлетворяет.

Дьяна помнила голод, и горькое прошлое заставляло ее ценить обилие, царящее в Фалиндаре. В цитадели никто не голодал – и в особенности Шани, – и они были защищены от причуд военачальников. Люсилер прекрасно справлялся с обязанностями повелителя Фалиндара и заботился о том, чтобы семья его друга ни в чем не нуждалась. Они пользовались уважением местных жителей: здесь Ричиус был героем. Но он никогда не смотрел на свое положение с этой точки зрения, и это раздражало Дьяну. В последние месяцы он стал отчужденным и мрачным, а его взгляд постоянно устремлялся в сторону моря – и Дьяна знала, что там он высматривает корабли Лисса. Он по-прежнему оставался хорошим отцом и был внимателен к ребенку, но что-то изменилось. Дьяна полюбила мужчину с мальчишеским очарованием, и ей не хватало его горячности, его простодушия. В последнее время Ричиус стал молчалив. Он почти ничем с ней не делился, оставляя ее гадать, что происходит в его мыслях. Когда они только поженились, она легко могла читать выражения его лица – но в последнее время это изменилось. Он окружил себя стеной, которую не могла преодолеть даже она. Они любили друг друга в полном молчании.

Этой ночью Дьяна спала, когда Ричиус наконец вернулся в цитадель. Было очень поздно, и она легла в постель одна – в последнее время это стало обычным. Шани в соседней комнате тоже спала. Дьяна услышала, как открывается дверь ее спальни. Она приоткрыла глаз и увидела на пороге Ричиуса. В лунном свете он двигался осторожно. В полумраке он посмотрел в ее сторону, пытаясь определить, проснулась ли она. Дьяна не шевелилась. Она слушала, как Ричиус раздевается, потом тихо моется в умывальнике у окна. Надев ночную рубашку, он очень осторожно лег в постель рядом с ней.

– Я тревожилась, – сказала Дьяна. После долгого молчания она услышала, что Ричиус вздохнул.

– Извини, – отозвался он.

– Уже очень поздно. – Она взглянула в сторону окна. Луна стала меркнуть. – Почти утро. Где ты был?

– Далеко. Думал.

– Думал? Тебя не было весь день! – Когда он не ответил, Дьяна перекатилась на бок и осторожно прикоснулась к его плечу. Казалось, ему не хочется на нее смотреть. – Ричиус, – прошептала она, – скажи мне, в чем дело?

– Ты ничем помочь не можешь, Дьяна. Спи. Извини, что я тебя разбудил.

– Я не могу спать. Теперь не могу. – Она потрясла его за плечо. – Пожалуйста!

Наконец он повернулся к ней. Его лицо было мрачным, измученным. От него воняло полями.

– Я знаю, что ты здесь несчастлив, – сказала Дьяна. – Я знаю, что тебе нужна месть. Но я не могу этого допустить, Ричиус.

Шепот Ричиуса был едва слышен.

– Дьяна, я люблю тебя. И я люблю Шани. Вы для меня все. Тогда почему мне так неспокойно?

– Дурные воспоминания, – ответила она и начала гладить его по голове, словно надеялась приглушить эту обжигающую память. – След войны. Это пройдет. Я понимаю, что сейчас тебе в это не верится, но так будет. Тебе нужно время, чтобы залечить душевные раны.

– Каждую ночь я думаю о возвращении в Нар, – сказал он. – Назад, в Арамур. Я их всех бросил, Дьяна. Я позволил им умирать. И я слышу, как они кричат мне, обвиняют меня. Даже Сабрина.