Великий Макиавелли. Темный гений власти. «Цель оправдывает средства»? - [19]

Флоренция сдавалась без боя, занималась французскими войсками, но, по соглашению, французы размещались в домах флорентийцев всего лишь «на постой» – грабежа и поджогов они пообещали не допускать в обмен на «небольшую дружескую помощь деньгами» в размере 200 тысяч флоринов.

Ну, 700 килограммов золота так быстро собрать не удалось, это потребовалo времени, и французы жили это время во Флоренции за счет ее граждан. Hо наконец дань была выплачена, и они ушли.

Во Флоренции с большой помпой была «восстановлена Республика».

Диктатором этой Республики, конечно же, стал Савонарола.

III

Карл VIII въехал в город 17 ноября 1494 года. Что думал по этому поводу Никколо Макиавелли? Как-никак, в 1494 ему было уже 25 лет. Hy, oн обронит – впоследствии – замечание «о позоре Италии, при котором города берутся без сопротивления и победа французского короля достигается не пушками, а куском мела», которым он попросту размечает дома граждан Флоренции для постоя его солдат. Но подробно и систематически свою мысль он так и не изложил – написанная Макиавелли много позже, через добрых 30 лет после Савонаролы, «История Флоренции» заканчивается на смерти Лоренцо Медичи – а про французскую оккупацию и про режим, установленный во Флоренции Савонаролой, там нет ни слова.

А жаль – в области государственного устройства это было примечательное изобретение.

Главная власть принадлежала Большому Совету. Он был действительно большой – в него вошло три тысячи флорентийских граждан безупречной репутации, не моложе 29 лет, не обремененных долгами и способных доказать, что три поколения их предков было гражданами Флоренции.

Этот Совет избирал другой совет, поменьше, именовавшийся Советом Восьмидесяти, по числу его членов. Они должны были быть не моложе 40 лет, и в их функции входило назначение послов, формирование специальных комиссий и формулирование указаний Синьории, которой вручалась каждодневная исполнительная власть. Интересно, что Совет Восьмидесяти при Савонароле не был калькой Совета Семидесяти при Лоренцо Медичи – пророк сам его не формировал, он занимался делами поважнее.

Савонарола не занимал никаких официальных постов. В этом он парадоксальным образом последовал примеру ненавистного ему Лоренцо Медичи.

Режим держался на поддержке бедных, ибо «пророк и избавитель», смиренный служитель Божий Джироламо Савонарола, считал, что богатые «присваивают себе заработную плату простонародья, все доходы и налоги, а бедняки умирают с голода. Всякий излишек – смертный грех, так как он есть достояние бедных...»

Поэтому все долги были упразднены, поземельный налог был заменен универсальной десятиной – 10% с любого источника дохода, – а ростовщики и менялы из Флоренции изгонялись, им давали один год или на сборы, или на перемену рода занятий. Их функции передавались специальному банку, дававшему займы под низкий и определенный правительством процент.

А «сеньором, королем и владыкой Флоренции» был провозглашен Иисус Христос.

Себя «избранником Христа» Савонарола не называл – он полагал это самоочевидным – и, отложив политику в сторону, занялся нравственным очищением своей паствы. Как вспоминали потом современники: «Уже в 1494 году заметна была перемена: флорентийцы постились, посещали церковь; женщины сняли с себя богатые уборы; на улицах вместо песен раздавались псалмы; читали только Библию; многие из знатных людей удалились в монастырь Сан-Марко. Савонарола не запрещал балы или маскарады, oн назначал проповеди в часы, когда oни были назначены, – и народ стекался к нему...»

Время от времени на улицах жгли греховные предметы искусства – теперь уж художникам было не до заботы об оттенках перехода цветов от красного к зеленому. Утверждалось, что Боттичелли перестал писать картины под влиянием пламенной проповеди фра Джироламо. Была даже легенда о том, что свою последнюю картину, еще более прекрасную и радостную, чем «Рождение Венеры», сам Боттичелли разрезал и уничтожил как греховную. Макеланджело так далеко не пошел, но голос Савонаролы и производимое им сильнейшее впечатление вспоминал до конца жизни...

Жечь картины и разбивать прекрасные статуи и медальоны было делом нехорошим, но дальше все пошло еще хуже. Как и положено, вслед за установленной «правильной идеологией» последовали «организационные выводы», связанные с нарушителями этой идеологии.

Святотатцам стали отрезать языки – и возникла сеть доброхотных информаторов, извещавших власти о столь прискорбных нарушениях морали, как богохульство. Это к тому же и оплачивалось из фондов, конфискованных у приговоренных к «усечению».

Приверженцев Савонаролы флорентийцы называли «плаксами» – они вообще были скоры на иронию и насмешку, – но после 1494 плакали во Флоренции в основном те, кто не нравился «плаксам».

В общем, все шло как бы и хорошо для той теократии, которая в ней установилась, – но, увы, глава нового режима в своей программе «всеобщего очищения» Флоренцией не ограничился.

Савонарола заговорил о «гневе Божием, висящем над князьями и прелатами».

У него хватило духа сказать это в глаза французскому королю. Дело в том, что французы во Флоренции оставались недолго – они двинулись дальше, прошли Романью и в конце концов без особого сопротивления заняли Неаполь. Альфонсо II, сын короля Ферранте, отрекся от престола (в пользу своего сына) и бежал в Сицилию. Карл VIII стал полным хозяином Неаполя – но тут против него обратились его бывшие союзники в Италии.