О, если б муза вознеслась, пылая,
На яркий небосвод воображенья,
Внушив, что эта сцена – королевство.
Актеры – принцы, зрители – монархи!
Тогда бы Генрих принял образ Марса,
Ему присущий, и у ног его,
Как свора псов, война, пожар и голод
На травлю стали б рваться. Но простите,
Почтенные, что грубый, низкий ум
Дерзнул вам показать с подмостков жалких
Такой предмет высокий…
Таким вот впечатляющим началом открывается пьеса-хроника Шекспира под названием «Генрих V», изображающая поход короля Генриха V во Францию в ходе Столетней войны и победу над французами в Битве при Азенкуре[1].
Эта пьеса популярна в Англии и сейчас, ее ставят в театрах, экранизируют – и, конечно же, изучают в школах. Цитаты из «Генриха V» вошли в английский язык, и когда Черчилль начал свою «фултонскую» речь перевернутой наизнанку фразой из текста пьесы, он не боялся, что его аллюзии останутся непонятными{1}.
Но сейчас мы популярность шекспировских текстов оставим в стороне и поговорим о содержании этой его хроники.
B конце пьесы Генрих обручается с дочерью побежденного им короля Франции, Карла VI, Екатериной. В общем, это театральный прием – битва состоялась в 1415 году, мир же подписали только в 1420-м, и вот тогда-то королю Генриху V и досталась его невеста. В своем роде – добыча войны.
Вот как король Генрих Пятый, согласно Шекспиру, ухаживает за своей будущей супругой:
«…милая Кет, будь ко мне снисходительна, главным образом потому, что очень уж крепко я тебя люблю, прекрасная моя принцесса. И если ты станешь моей, Кет, – а я верю всей душой, что так будет, – то выйдет, что я возьму тебя с боя, и ты непременно станешь матерью славных солдат…»
Не правда ли, как-то очень уж по-солдатски? Ну, видимо, публика, что смотрела пьесу, находила этот стиль весьма достойным и подобающим великому герою.
В тексте пьесы опять-таки для достижения должного сценического эффекта обыгрывается то, что принцесса Екатерина, будущая английская королева, не говорит по-английски.
Король Генрих V:
Екатерина,
Прекрасная, прекраснейшая в мире!
Не откажите научить солдата
Словам, приятным слуху нежной дамы
И в сердце зажигающим любовь.
Екатерина:
…Ваше величество смеетесь на меня. Я не умею говорить английский…
Сцена обучения Екатерины Французской английскому языку и вовсе написана по-французски. Кроме того, обыгрывается несколько диалектов, свойственных уже Англии – в частности, валлийский, на котором говорили в Уэльсе. Запомним эту деталь – у нас будет случай поговорить о ней немного позже. Заметим только, что король твердо намерен действовать наступательно не только на войне, но и в браке:
«…Не смастерить ли нам между днем святого Дионисия и днем святого Георга мальчишку, полуфранцуза-полуангличанина, который отправится в Константинополь и схватит турецкого султана за бороду? Хочешь? Что ты скажешь мне на это, моя прекрасная белая лилия?..»
Хроника Шекспира, если говорить об описании семейных событий в жизни короля, кончается на его обручении с принцессой Екатериной из королевского дома Валуа. Генрих и Екатерина поженились в 1420 году. И, верный своему слову, король Генрих Пятый действительно без долгих отлагательств смастерил своей юной супруге мальчишку, которого тоже назвали Генрихом.
А потом вмешалась судьба.
Король Генрих Пятый в августе 1422 года в возрасте 34 лет неожиданно умер, предположительно от дизентерии. После себя он оставил вдову – королеву Екатерину, плохо говорившую по-английски, с младенцем-сыном на руках и без всякой помощи и поддержки.
Ей тогда шел 22-й год.
Понятное дело, молодой и страстной женщине, которой была в 1422 году Екатерина Валуа, долго нести бремя вдовства было нелегко, но вступить в новый брак она не могла. Ее сын был будущим королем Англии – и мать будущего короля Англии, во-первых, должна была оставаться в Англии, во-вторых, не могла выйти замуж ни за кого, кто был бы ниже ее по социальному положению, а только за кого-то, ей равного. Таких людей в Англии не было. Даже братья ее покойного мужа, будь они свободны, не могли бы на ней жениться. В конце концов, гипотетический новый муж королевы-матери становился отчимом короля Англии, со всеми вытекающими из этого факта политическими последствиями.
Так что в целях предотвратить даже и всякую попытку любого подданного повести под венец английскую королеву был принят закон, согласно которому всякий, дерзнувший на это, подлежал суду и опале. Конечно, формально все было обставлено не так грубо – просто в 1427 году герцог Глостер, брат покойного короля Генриха Пятого, инициировал принятие парламентом акта, по которому брак вдовствующей королевы должен был заключаться «…с согласия короля и его совета…».
Под «…королем…» в данном акте парламента подразумевался шестилетний сын королевы Екатерины, он же – племянник герцога Глостера – а под «…советом…» – высшие сановники королевства. B первую очередь – сам герцог Глостер. В случае акта нарушения все имущество такого вот «…мужа королевы-матери…» подлежало конфискации. Никто из знатных лордов не решился бы рискнуть потерей земли и собственности, так что все вроде бы было предусмотрено.
