Великий князь Николай Николаевич - [43]

Съ объявленіемъ Германіей Россіи войны, насталъ, наконецъ, моментъ рѣшить вопросъ окончательно. По всѣмъ признакамъ Государь былъ склоненъ оставить обязанности Верховнаго Главнокомандующаго за собой, и въ этомъ намѣреніи его поддерживала Императрица Александра Федоровна, опасавшаяся ущерба личному престижу ея супруга. Внутренне сознавая однако свою неподготовленность къ этимъ обязанностямъ, Императоръ Николай II рѣшилъ искать поддержки въ своемъ намѣреніи у Совѣта Министровъ, собранномъ имъ въ Петергофѣ въ одинъ изъ первыхъ же дней возникшей войны. На этомъ совѣтѣ, только одинъ Военный Министръ генералъ-адъютантъ Сухомлиновъ, умѣвшій читать тайныя желанія «своего Государя», какъ называлъ онъ Императора Николая ІІ-го, высказалъ, что армія будетъ счастлива видѣть во главѣ своего Верховнаго Вождя. Всѣ остальные министры, во главѣ съ И. Л. Горемыкинымъ, открыто высказали свои сомнѣнія въ возможности оставленія Государемъ страны и столицы въ столь трудныя для жизни Россіи времена.

Государю пришлось уступить, и русская армія съ нетерпѣніемъ ожидала услышать имя того, кому будетъ ввѣрено защитить честь и достоинство ея Родины.

Читатель уже знаетъ, что такихъ кандидатовъ явилось два: Великій Князь Николай Николаевичъ, занимавшій въ мирное время должность Главнокомандующаго войсками Гвардіи и Петербургскаго военнаго округа, и Военный Министръ генералъ-адъютантъ Владиміръ Александровичъ Сухомлиновъ.

Перваго нѣмымъ молчаніемъ выдвигала армія, второго — кругъ лицъ, враждебно настроенныхъ къ Великому Князю.

Выборъ Царя въ конечномъ счетѣ остановился на первомъ лицѣ. Высочайшимъ Указомъ 2-го августа 1914-го года было объявлено о назначеніи на постъ Верховнаго Главнокомандующаго Русскими арміями Великаго Князя Николая Николаевича.

Вполнѣ очевидно, что такое запоздалое выясненіе вопроса о лицѣ назначенномъ руководить боевыми операціями всѣхъ русскихъ армій, являлось въ дѣлѣ веденія войны факторомъ мало благопріятнымъ. Необходимо замѣтить, что планъ войны, а слѣдовательно' и планъ первоначальнаго стратегическаго развертыванія вооруженныхъ силъ на угрожаемыхъ границахъ государства является въ нѣкоторомъ смыслѣ замысломъ субъективнымъ, во многомъ зависящимъ отъ личныхъ качествъ и взглядовъ составителя. Весьма выгодно поэтому имѣть исполнителемъ плана его составителя. Не слѣдуетъ впрочемъ преувеличивать значеніе этой субъективности, иначе при-

Дсмъ Управленія Генералъ-Квартирмейстера при Верховномъ Главнокомандующемъ.

шлось бы признать недопустимой, пли во всякомъ случаѣ, весьма болѣзненной всякую смѣну главнокомандованія во время воины. Необходимо помнить, что вліяніе всякаго составителя плана, въ особенности въ наше время, когда большая часть войнъ будетъ имѣть коалиціонный характеръ, значительно ограничивается политическими договорами, начертаніемъ сѣти желѣзныхъ дорогъ, численностью и мобилизаціонной готовностью, существующей «психикой» въ странѣ и военной доктриной въ арміи, количествомъ и характеромъ матеріальнаго снабженія и еще цѣлымъ рядомъ другихъ привходящихъ обстоятельствъ. Но неправильно было бы и преуменьшать значеніе во всѣхъ подготовительныхъ къ войнѣ работахъ доминирующей надъ ними «мысли» автора этихъ работъ. Съ этой точки зрѣнія всего нормальнѣе конечно такое положеніе, при которомъ будущій верховный руководитель операціями (генералиссимусъ), являлся бы также одновременно и душою всей подготовки государства къ войнѣ. Въ болѣе или менѣе полной формѣ эта мысль въ минувшую войну была осуществлена во Франціи (ген. Жоффръ); въ начальный же періодъ войны въ Германіи (ген. фонъ Мольтке) и отчасти къ Австро-Венгріи (ген. Конрадъ фонъ Гетпендорфъ). Въ этихъ государствахъ Начальники Генеральныхъ Штабовъ, работая въ мирное время непосредственно и много лѣтъ подрядъ надъ военными планами, въ то же время преемственно являлись отвѣтственными исполнителями этихъ плановъ и съ началомъ войны.

Въ Россіи вопросъ стоялъ иначе. Начальники Генеральнаго Штаба мѣнялись «какъ перчатки»²) и въ большинствѣ случаевъ избирались изъ генераловъ, далеко не всегда считаясь съ ихъ дѣйствительными способностями и служебною подготовкою. Бывали просто курьезныя назначенія (напримѣръ, при генералѣ Сухомлиновѣ), которыя не могли быть иначе объяснены, какъ личными симпатіями Императора и опасеніемъ Военнаго Министра держать около себя на видномъ мѣстѣ опасныхъ соперниковъ. Дѣйствительныхъ работниковъ, при такихъ условіяхъ, по части организаціи, мобилизаціи, стратегіи и желѣзнодорожныхъ вопросовъ, приходилось искать въ третьихъ и даже болѣе отдаленныхъ рядахъ военно-іерархической лѣстницы.

При такихъ условіяхъ было бы конечно особенно важно, чтобы лицо, назначаемое со стороны на высокій постъ Верховнаго Главнокомандующаго во время войны, являлось хотя бы знакомымъ съ вопросами подготовки къ войнѣ и съ предстоящими войскамъ первона-

чальными задачами. Единственнымъ однако лидомъ, черезъ котораго проходили къ Царю всѣ оперативные доклады и который, по своему положенію, могъ расчитывать на полученіе высокаго и отвѣтственнаго поста Верховнаго Главнокомандующаго, являлся, въ русскихъ условіяхъ, Военный Министръ генералъ Сухомлиновъ. Не потому ли между прочимъ и выдвигалась его кандидатура на этотъ постъ? Большой, однако, вопросъ, выиграла ли бы отъ этого Россія!