Великий князь Николай Николаевич - [44]

Итакъ Великій Князь Николай Николаевичъ былъ назначенъ на постъ Верховнаго Главнокомандующаго не только тогда, когда всѣ подготовительныя къ войнѣ работы были закончены, но даже тогда, когда онѣ стали приводиться уже въ исполненіе. Оффиціально онъ никогда не числился лицомъ, которому предполагалось ввѣритъ во время войны на западѣ главнокомандованіе всѣми дѣйствующими арміями, ибо прерогатива эта сохранялась Императоромъ Николаемъ П за собою. II хотя Великій Князь въ мирное время носилъ титулъ Главнокомандующаго столичнымъ военнымъ округомъ, но власть его, подобно остальнымъ командующимъ войсками въ военныхъ округахъ, ограничивалась лишь предѣлами одного этого округа. Званіе же «Главнокомандующаго» войсками Гвардіи и Петербургскаго военнаго округа являлось не болѣе какъ почетнымъ, не предрѣшавшимъ того назначенія, которое могло быть ему ввѣрено въ дѣйствительности въ военное время.

При всемъ томъ 'было бы несправедливо сказать, что Великій Князь былъ поставленъ въ такія условія, при которыхъ онъ былъ не въ состояніи ознакомиться самымъ подробнымъ образомъ съ планомъ войны и проектомъ первоначальнаго стратегическаго развертыванія русскихъ вооруженныхъ силъ. Читатель уже знаетъ, что много лѣтъ тому назадъ, будучи Генералъ-Инспекторомъ Кавалеріи, Великій Князь былъ офиціально извѣщенъ тогдашнимъ Военнымъ Министромъ генераломъ Куропаткинымъ о предназначеніи его, на случай войны на западѣ, Главнокомандующимъ Сѣверо - Западнымъ фронтомъ, развертывавшимся противъ Германіи. По его избранію Начальникомъ Штаба этого фронта былъ предназначенъ генералъ Палицынъ, занимавшій въ теченіе трехъ лѣтъ постъ Начальника Русскаго Генеральнаго Штаба. Оба эти лица были спаяны тѣсными узами общей работы; къ заявленіямъ и требованіямъ ихъ въ Военномъ Министерствѣ внимательно прислушивались и предположеніе, ^ічто они могли быть незнакомы съ общими соображеніями на случай войны и лишены возможности вліять на ихъ характеръ совершенно невѣроятно. Въ дѣлахъ Главнаго Управленія Генеральнаго Штаба имѣлось не мало записокъ Великаго Князя Николая Николаевича

по различнымъ организаціоннымъ и оперативнымъ вопросамъ, относящимися къ періоду времени съ 1892 по 1909 годъ.

' На всемъ изложенномъ приходится останавливаться очень подробно потому, что автору этихъ строкъ приходилось встрѣчаться съ мнѣніями о томъ затруднительномъ положеніи, въ которомъ оказался Великій Князь при своемъ внезапномъ назначеніи на постъ Верховнаго. Лучшимъ же подтвержденіемъ справедливости моихъ словъ о знакомствѣ Великаго Князя съ существовавшими предположеніями служитъ то обстоятельство, что, будучи назначенъ на постъ главнаго руководителя боевыми операціями русскихъ войскъ, Великій Князь Николай Николаевичъ оказался настолько въ курсѣ дѣла, что, въ добавленіе къ тѣмъ свѣдѣніямъ, которыми онъ обладалъ, ему потребовалось представленіе лишь нѣсколькихъ детальныхъ докладовъ.

Остается утвержденіе, что въ этихъ планахъ не могли проявиться въ полной мѣрѣ индивидуальныя черты его характера и натуры. Противъ этого утвержденія спорить конечно невозможно. Можно только отвести этотъ аргументъ соображеніемъ, что такова была органическая неправильность въ устройствѣ русскаго Военнаго Министерства вообще, черезъ которую должно было перейти всякое лицо, назначенное на должность Верховнаго (за исключеніемъ Императора и генерала Сухомлинова). Однако, мною было уже отмѣчено, что въ современныхъ условіяхъ и при массовыхъ арміяхъ, значеніе личности Главнокомандующаго въ большей мѣрѣ ограничено. Можно еще отмѣтить, что наступательный планъ воины, положенный въ основу нашего стратегическаго развертыванія, вполнѣ отвѣчалъ характеру лица, назначеннаго Верховнымъ Главнокомандующимъ. Наступленіе въ Восточную Пруссію съ силами, которыя способны были бы приковать къ себѣ отъ 5-ти до 6-ти германскихъ корпусовъ на Восточно-Прусской границѣ³), требовалось нашей конвенціей съ Франціей, причемъ тотъ, кто зналъ Великаго Князя и помыслить бы не могъ о возможности измѣненія имъ даннаго Россіей слова; наконецъ, вторженіе въ предѣлы Австро-Венгріи диктовалось не только 'стремленіемъ пріобрѣсти себѣ извѣстную безопасность и свободу дѣйствій противъ Германіи, но и задачей поднятъ противъ Австріи входившихъ въ составъ этой Монархіи славянъ. Къ сожалѣнію, наши силы противъ Австро-Венгріи не представилось возможнымъ при первоначальномъ развертываніи увеличитъ количественно, въ виду настойчиваго, достаточно обоснованнаго позиціей Швеціи требованія

о временномъ оставленіи въ раіонѣ Петрограда б-й армія въ составѣ трехъ корпусовъ, а также вслѣдствіе значительнаго запаздыванія въ прибытіи на границу войскъ отдаленныхъ округовъ (изъ-Сибири, Туркестана и Закавказья).

Будучи однимъ изъ самыхъ приближенныхъ сотрудниковъ русскаго Верховнаго Главнокомандующаго въ 1914-15 г. г. по стратегическимъ вопросамъ, я никогда не слышалъ отъ Великаго Князя несогласія съ основами первоначальнаго стратегическаго развертыванія.

Въ послѣ-военной литературѣ приходилось нерѣдко слышать, упрекъ въ томъ, что Россія начала войну «распыленными» силами,, причемъ критики не могутъ только сойтись въ томъ, противъ котораго изъ двухъ противниковъ — Германіи или Австро-Венгріи — необходимо было направпть ударъ, ограничившись заслономъ къ сторонѣ другого. Уже одни споры о направленіи удара свидѣтельствуютъ о сложности вопроса. Но къ объясненіямъ спорящихъ я позволю себѣ добавить лишь то соображеніе, что сосредоточенію всѣхъ силъ противъ Австро-Венгріи препятствовали наши договорныя отношенія съ Франпіей о скорѣйшемъ наступленіи въ Восточную Пруссію и опасенія за безопасность собственной столицы, въ которой находилась почти вся наша военная промышленность. Сосредоточеніемъ же всѣхъ русскихъ силъ противъ Германіи, съ выставленіемъ заслона противъ Австро-Венгріи, мы рисковали получить въ спину ударъ всей австро-венгерской арміи, представлявшей въ началѣ войны весьма значительную наступательную силу. Къ тому же русскія наступательныя арміи, направленныя въ сторону Германіи, были бы нацѣлены не на войска, непріятеля, а въ пространство ими не занятое, и потому ударъ ихъ получился бы въ пустую. Арміи, правильно использованныя, не могутъ имѣть предметомъ своихъ дѣйствій незапятую войсками территорію, какъ равно онѣ не могутъ безнаказанно оставлять безъ вниманія непріятеля, висящаго у нихъ на флангѣ пли угрожающаго ихъ тылу.