Великий канцлер - [84]

Да, размышляла я, Финляндия в начале двадцатого века, которой нам предстоит чутко руководить – это отнюдь не мирная европейская страна, а гнездо жесточайших националистов, больше всего в жизни ненавидящих русских. И это при том, что именно русские дали ей то, что не имеют сами: то есть конституцию, парламент, внутреннее самоуправление и прочее. И в то же время Россия банально кормит Финляндию, земли которой до аграрной революции второй половины двадцатого века были не в состоянии произвести необходимое ей количество продовольствия. Но аппетиты финской элиты подстегиваются из Швеции, которая владела этой землей до России, и из Германии, которая уже одним глазом поглядывает на прибалтийские земли. При этом тем, кто мечтает оторвать этот край от России, по большому счету безразлично, будут ли после этого голодать простые финны. Весь финский (а на самом деле шведский) образованный класс так яростно стремится к независимости от России, что выделенный нам батальон личной охраны, состоящий из прославленных ветеранов битвы под Тюренченом и штурма Цусимы, является для нас не капризом, не роскошью, а насущной необходимостью. По счастью, наш дворец в Гельсингфорсе расположен по соседству с морскими казармами, так что в случае вооруженного мятежа мы всегда сможем отступить под защиту гарнизона; при этом хочется надеяться, что этот мир никогда не узнает словосочетания «революционный матрос».

Кроме всего прочего, теперь все в наших с Николаем руках. Быть может, столкнувшись с опасностью воочию, он наконец-то станет решительнее или хотя бы позволит быть решительными тем, кому это положено по должности. Ведь он не наместник, действующий от имени русского царя, а собственно Великий Князь Финляндский – правитель, самовластный во всем, кроме внешней политики и ведения войны. Впрочем, отозвав меня в сторону, Ольга тихонько сказала, что не особо надеется на то, что ее брат сможет проявить твердость. Ну не такой он человек, что ж поделать. В этом смысле она больше надеется на меня и господина Иванова. Помимо того, что тот – первый советник Николая, вдобавок он еще и ее имперский спецпредставитель. И первое дело, которым нам предстоит заняться – это расследование убийства графа Бобрикова. Нет, мы с Михаилом Васильевичем сами не будем гоняться за преступниками и вести допросы в крепостных казематах. Совсем нет. Мы создадим тому условия – то есть убедим Николая в связи с убийством графа Бобрикова отменить конституцию, распустить финляндский Сейм, а также арестовать членов правительства и депутатов, поместив их в казематы Свеаборга. Там ими займется присланная из Петербурга специальная следственная комиссия. В противном случае Николаю нечего будет передавать в наследство своей старшей дочери, ведь если после такого убийства заговорщикам-националистам все сойдет с рук, то они, почувствовав слабину, обязательно устроят мятеж. Успеха они не добьются, потому что императрица Ольга сразу введет войска и, что называется, утопит восстание в крови, а потом использует этот мятеж как предлог для полной ликвидации финской государственности. И тогда, даже если мы уцелеем в этой кровавой заварушке, Николай в любом случае лишится и последнего своего удела. Ну и, кроме всего прочего, мы можем и не уцелеть, что будет совсем печально. Да, я не забываю об опасности, и это скребется где-то в глубине моей души и призывает к предельной бдительности и осторожности.

Закончив все наши дела в Зимнем дворце, мы в каретах добрались до Финляндского вокзала и сели в литерный поезд, составленный из одних только синих классных вагонов. Несколько часов езды – и вот мы уже в Гельсингфорсе, и наш путь лежит к нашему будущему месту обитания. С любопытством смотрю из окна экипажа на улицу… Действительно, странное впечатление. В столицу приехал их Великий Князь и бывший император, а горожане не торопятся его приветствовать. Напротив, город, как бы это сказать, настороженно замер, словно ожидая, что прямо сейчас людей начнут хватать и швырять в застенки имперской безопасности. Немногочисленные прохожие, попавшиеся по пути нашего кортежа, жмутся к стенам домов, провожая грохочущие по мостовой кареты настороженными и весьма недружелюбными взглядами (полцарства за нормальный автомобиль!). Да погодите вы так пугаться, рано еще… Но могу обещать, что пройдет еще немного времени – и вы у нас взвоете. Дайте только срок осмотреться и понять, кто есть кто.

[2 сентября 1904 года, 11:15. Гельсингфорс, Резиденция Великого князя Финляндского (ныне Президентский дворец) Капитан первого ранга Иванов Михаил Васильевич.]

То, чего я уже давно подспудно ожидал, случилось за завтраком…

Поскольку дочери Николая завтракали отдельно, то мы втроем: я, бывший император и Алла Викторовна могли беседовать на любые приличествующие для смешанной компании темы.

– Михаил Васильевич, – сказал мне бывший император Николай Александрович, – я бы хотел попросить вас побыть моей правой рукой, исполняя точно такие же обязанности, какие господин Одинцов исполняет для моей сестрицы Ольги. Они вдвоем так разгулялись в последнее время, поднимая Россию на дыбы, что только зависть берет. Я бы так не смог.