Великий Инквизитор - [66]
С другой стороны, отречение от хлеба небесного есть отречение от окончательного сверхприродного преображения себя и примирение с такой природой, какова она есть. Но поскольку это преображение в своей сущности есть не что иное, как осуществление объективного счастья, то отречение от хлеба небесного означает и отречение от объективного счастья, абсолютизацию тех приятных субъективных переживаний, которые свойственны психологическому счастью этой действительности. Для человека, отвергшего хлеб небесный, не остается ничего другого, как все свои силы направить на хлеб земной, то есть на все те объекты, которые удовлетворяют всякий жизненный голод. Призыв «Сагре diem»>4 здесь приобретает не только моральный смысл. Он становится необходимостью человеческой жизни, основой и конкретной формой его существования. Эпикуреизм -- это философия земного хлеба. Для человека, отказавшегося от хлеба небесного, не остается ничего другого, как до конца утверждать и реализовывать свою связь с жизненным миром, то есть, насколько это возможно расширять господство жизненности в своем существовании и насколько возможно подавлять проявления духа, который мог бы ему нашептать сказку об отвергнутом рае. Плоть со своими заботами и нуждами здесь неизбежно становится в центр жизни человека. Его культура становится физической; его мышление — витальным. Биологизм во всех своих проявлениях тоже является философией земного хлеба. Людвиг Клагес -- его глашатай. Наконец, для человека, отвергшего хлеб небесный, не остается ничего другого, как принять судьбу жизненного мира и включиться в его закономерности. Здесь человек становится только одним из членов жизненной совокупности, всего лишь одним её проявлением, всего лишь только одной незначительной её частью. Здесь он уже не является властелином мира и его окончательным смыслом, на осуществление которого направлены все усилия природы, но чаще всего он -- всего лишь негодный плод жизненного развития. Эволюционизм тоже является философией земного хлеба. Нетрудно заметить, что в одном ряду со всеми формами отказа от хлеба небесного находится и отказ от свободы. Свободы нет ни в эпикурейской, ни в биологической, ни в эволюционной философии, ибо в этих философиях отсутствует дух. Поведением человека, его деятельностью и его жизнью здесь управляет причинная необходимость. Отказ от свободы есть конечный результат отказа от хлеба небесного. Механицизм является самой яркой философией земного хлеба. «Лучше поработите нас, но накормите нас», — вопль человека, отвергшего небесный хлеб. И этот вопль эхом раздается по всей мировой истории.
Увеличение числа людей в мире ведет к увеличению числа тех, кто хлеб небесный выменивает на хлеб земной. Выбор удовлетворения своих физических потребностей, утрата духовных составляет ту великую трагедию истории, ту прямо-таки апокалиптическую катастрофу, которая грозит человечеству и о которой в свое время уже говорил С. Булгаков в своей «Философии хозяйства»>5. За последнее время мы испытываем влияние целого ряда идеологий, в основе которых лежит хлеб земной, с помощью которого они хотели бы способствовать созданию счастья еще в этой действительности. Сегодня многие из них уже потерпели крах, но не потому, что мир предпочел хлебу земному небесный хлеб, а потому, что на смену им пришли другие идеологии, которые не только проповедовали хлеб земной, но и имели его в достатке. Камни пустыни они обратили в хлебы и поэтому толпы потекли за ними. Однако сам хлеб земной здесь изменил только свой облик. Его предлагали и давали всего лишь под другим названием. Но в своей сущности он остался тем же, что и был прежде -- утолителем жажды рабов. Мир, должно быть, еще никогда не был так обуреваем жаждой этого хлеба, как в нынешнее время — после всех прошедших ужасов, бед и страданий. Инквизиторское решение проблемы хлеба сегодня даже более актуально, нежели прежде. Призыв «лучше поработите нас, но накормите нас» в наше время находит широкий отклик и мольба толп о хлебе начинает осуществляться. Мы медленно, но неудержимо приближаемся к временам сытости, покоя и благополучия, но, тем самым, и к временам несвободы, не своей совести и беспринципности. Миллионы складывают свою свободу, свою честь и свою совесть к ногам накормивших их людей. Эти миллионы становятся спокойными и счастливыми. Но тем самым они отрекаются от высшей жизни, отрекаются от жажды истины, которая единственно делает человека свободным и возвышает его над животным. Инквизиторское начало приходит в мир в ласковом, даже приятном, но и в совершенно прозрачном обличии. Проблема хлеба разделяет историю на два фронта, и в борьбе этих фронтов кроется тайна будущей истории.
