Великий и Могучий - [20]

— Никоим образом. Если бы я пробыл директором чуть дольше, назначил бы Олега своим замом. Он очень компетентный специалист, доктор наук, авторитетен в коллективе… Решение москвичей было абсолютно верным. Если не считать того, что Олег тоже уволился. Ну, не мне его в этом упрекать.

— А тогда такой вопрос. Сейчас кресло свободно. Кто наиболее вероятный претендент на то, чтобы его занять?

— Однозначного ответа у меня нет. Не исключено, что один из двух оставшихся в институте докторов наук, Лебедев или Гринберг. Только москвичи почти наверняка поставят директором кого-то из своих. Такая неразбериха, как сейчас, им совершенно ни к чему, и они попытаются этот бардак прекратить.

Потом Ложкины провели для Воронцовых экскурсию по своему хозяйству. Нина и Павел, горожане до мозга костей, деланно восхищались яблочками, огурчиками, поросёнком, цыплятами и всем остальным далее по списку. Дачу Ложкиных Воронцовы покинули, увозя с собой пакетик удивительно сладких яблок.

— Больше ни у кого тут таких яблочек нет, — похвастался на прощание Антон Петрович. — Смотрите, они у меня с прошлого урожая хранятся, а на вид и на вкус — как будто только что сорваны с дерева.

Глава 11

На обратном пути машиной управлял Павел. Нина, сидя рядом с ним, с удовольствием уплетала одно за другим уникальные яблоки Ложкина. Павел успел съесть всего пару штук, Нина обещала половину оставить ему, но он знал, что женщинам верить нельзя, и собственные жёны исключения не составляют.

— Хватит жрать мои яблоки, — попросил Павел. — Скажи лучше, что ты думаешь об этой паре, ну и вообще.

— Что можно о них сказать? Счастливы вместе. Как Букины. В грязи, в навозе, но на свежем воздухе, и в результате — восстановление утраченной потенции. Антон Петрович счёл, что лучше быть мужчиной, чем директором. И супруга его в этом полностью поддерживает. Что совсем неудивительно.

— А я обратил внимание вот на что. Ложкин точно знает, что передумал, прочтя письма. Что-то он такое из них узнал, что решил срочно податься в фермеры. И это отнюдь не нюансы взаимоотношений с арендаторами, бандитами и контрразведкой. Он же был замом Аристархова и не мог обо всём этом не иметь понятия. Да и он не верит, что причина в этих делах. Похоже, настоящей причины он и сам не знает. Как и Аристархов, к слову сказать. Последняя надежда на Овчинникова.

— Паша, если не знают эти двое, какая вероятность, что знает третий? А вот твоя идея, что все эти отставки — результат местных интриг, накрылась медным тазом.

— Это почему ещё?

— Ну, вот смотри. Некто хочет стать директором «матюков». Каким-то пока неизвестным нам способом он отправляет в отставку Аристархова. Место того вполне предсказуемо занимает Ложкин. Затем точно так же этот некто убирает и Ложкина, и не менее предсказуемо шефом становится Овчинников. Если бы на этом всё и закончилось, то вот перед вами Олег Никифорович, наш наилучший подозреваемый. Но ведь нет, его тоже удалили! И следующим директором, если верить Ложкину, будет москвич. То есть, человек, пока не замешанный в этих разборках. Посторонний! Отсюда вывод — никто из местных ничего не добился, причём этот результат абсолютно закономерный. Глупо было бы ожидать чего-то другого. А значит, не было никакого местного некта! Здесь происходит что-то совсем другое.

— Тому, что ты сказала, есть масса объяснений. Например, Ложкин вышибает из кресла Аристархова и занимает его место. Овчинников тем же способом вышибает Ложкина. Обиженный Ложкин в ответ вышибает Овчинникова. Тот долго сопротивляется, целых пять часов. Что будет дальше, никого из них уже не интересует.

— Хорошая версия, — похвалила Нина. — Вот только не похож Ложкин ни на обиженного, ни на тонкого интригана.

— На тебе другую. Овчинников вышибает их обоих. Обиженный Ложкин лишает его вожделенного кресла. Тем временем на свежем деревенском воздухе в Ложкине возрождается мачо, и он перестаёт быть обиженным интриганом, что и замечает гражданка Воронцова.

— Пашенька, лучше скажи, что ты собираешься делать, когда и Олег Никифорович скажет нам примерно то же самое, что и эти двое.

— Например? Что он такое скажет?

— Ну, что он всю жизнь мечтал быть гонщиком «Формулы один», но только став директором «матюков», решил поработать тест-пилотом в команде «Ламборджини».

— «Ламборджини» в «Формуле один» не участвует.

— А «Феррари»?

— «Феррари» участвует.

— Значит, в «Феррари» устроился. Это там Шумахер выступает?

— Нет. Раньше выступал, теперь он за «Мерседес» гоняет, только у него очень плохо получается.

— Да чёрт с ним, мне бы его проблемы, — отмахнулась Нина. — Так что ты будешь делать, если Овчинников не расскажет нам ничего нового?

— Давай решать проблемы по мере их поступления. Договорись с ним о встрече, пожалуйста. А закономерность ты здорово подловила. Действительно, у этих обоих вдруг ярко вспыхнуло юношеское хобби. Вспыхнуло и властно за собой потянуло. Причём у Ложкина сие произошло во время чтения каких-то писем.

Нина, набиравшая номер Овчинникова, сбросила набор и позвонила Аристархову.

— Виктор, здравствуйте, это Нина Воронцова. Вы вчера рассказывали, что вдруг, внезапно, поняли, что ваша нынешняя работа в институте — фигня, а вот Эверест — именно то, что сейчас нужно.