Великий Гэтсби. Главные романы эпохи джаза - [375]

– Хорошо, спасибо. – Он подхватил свою фуражку и секунду спустя уже шел за вестовым в жаркой, почти удушливой темноте. В штабном бараке он отдал честь полусонному дежурному офицеру.

– Садитесь и подождите, – беззаботно предложил лейтенант. – Судя по всему, девушке ужасно не терпится поговорить с вами.

Надежды Энтони рухнули.

– Большое спасибо, сэр. – Когда квакнул телефон, висевший на стене, он уже знал, кто звонит.

– Это Дот, – послышался нетвердый голос. – Я должна увидеться с тобой.

– Дот, я же сказал, что не смогу освободиться еще несколько дней.

– Я должна встретиться с тобой сегодня вечером. Это важно.

– Слишком поздно, – холодно сказал он. – Сейчас десять вечера, а я должен быть в лагере к одиннадцати.

– Ну хорошо, – в этих двух словах было спрессовано столько душевной боли, что Энтони ощутил нечто вроде угрызений совести.

– В чем дело?

– Я хочу попрощаться с тобой.

– Ох, не будь идиоткой! – воскликнул он. Но его настроение улучшилось. Какая удача, если она уедет из города этой ночью! Какой груз упадет с его души! Но он сказал:

– Ты все равно не сможешь уехать до завтра.

Краешком глаза он увидел, что дежурный офицер ночной смены озадаченно рассматривает его. Следующие слова Дот заставили его вздрогнуть.

– Я не говорила, что собираюсь уехать.

Энтони крепко стиснул трубку. Ему вдруг стало холодно, как будто жара покинула его тело.

– Что?

В ответ прозвучало несколько слов, произнесенных неистовым, прерывающимся голосом:

– Прощай… ох, прощай!

Щелк! Она повесила трубку. Издав нечто среднее между вздохом и всхлипом, Энтони торопливо вышел из барака. Снаружи, под звездами, мерцавшими, словно серебристая мишура, над кронами маленькой рощи, он замер неподвижно, не зная, что делать. Означало ли это, что она собирается покончить с собой… ох, маленькая дура! Его переполняла горькая ненависть к ней. В этой развязке он оказался не в силах понять, что сам послужил причиной этой путаницы, этого сумасбродства, отвратительной смеси тревоги и страданий.

Он обнаружил, что медленно идет прочь, снова и снова повторяя, что беспокойство ни к чему не приведет. Лучше всего вернуться в свою палатку и заснуть. Ему нужен сон. Господи! Дадут ли ему еще когда-нибудь поспать? Его ум находился в полном смятении и разброде; когда он вышел на дорогу, то панически развернулся и пустился бегом, не в сторону своей роты, а в обратном направлении. Солдаты возвращались из города; он может найти такси. Минуту спустя из-за поворота появились два желтых глаза. Он отчаянно бросился к ним.

– Такси! Такси! – Это был пустой «Форд». – Мне нужно в город.

– Обойдется в один доллар.

– Хорошо. Если вы поторопитесь…

Спустя неопределенное количество времени, которое показалось вечностью, он взбежал по крыльцу маленького ветхого дома, распахнул дверь и едва не столкнулся с огромной негритянкой, которая шла через прихожую со свечой в руке.

– Где моя жена? – истерично выкрикнул он.

– Она легла спать.

Вверх по лестнице через три ступеньки, потом по скрипучему коридору. В комнате было темно и тихо; он дрожащими пальцами зажег спичку. Два широко распахнутых глаза уставились на него из смятого клубка простыней на кровати.

– Ах, я знала, что ты придешь, – судорожно пробормотала она.

На Энтони нахлынула холодная волна гнева.

– Значит, это был просто план, чтобы заманить меня сюда и устроить мне неприятности! – произнес он. – Проклятье, ты слишком часто кричишь «волки»!

Она жалобно посмотрела на него.

– Я должна была увидеть тебя. Я не смогла бы жить. О, я должна была увидеть тебя…

Он уселся на краю постели и медленно покачал головой.

– От тебя нет толку, – решительно сказал он, неосознанно пользуясь тоном, который часто слышал от Глории в разговорах с ним. – Ты знаешь, что нечестно поступила со мной.

– Нагнись поближе. – Что бы он ни сказал, сейчас Дот была счастлива. Он заботился о ней. Она привлекла его на свою сторону.

– О боже, – беспомощно произнес Энтони. Когда по его телу прокатилась неизбежная волна усталости, его гнев улегся, отступил и исчез. Внезапно он рухнул на колени и расплакался возле ее кровати.

– Не плачь, милый, – умоляла она. – Ох, только не плачь!

Она прижала его голову к своей груди и стала утешать его, смешивая свои слезы счастья с его горькими слезами. Ее рука нежно гладила его темные волосы.

– Я такая маленькая дурочка, – сокрушенно шептала она. – Но я люблю тебя, а когда ты холоден со мной, то кажется, что и жить больше не стоит.

В конце концов, это был покой: тихая комната со смешанными запахами женской пудры и духов, рука Дот, нежная, как теплый ветерок, в его волосах, ее поднимавшаяся и опускавшаяся грудь, когда она дышала… на мгновение показалось, что он находится рядом с Глорией, как будто они отдыхали в гораздо более приятном и надежном доме, чем любой из тех, где он побывал.

Прошел час. В прихожей раздался мелодичный перезвон часов. Он вскочил на ноги и посмотрел на фосфоресцирующие стрелки своих наручных часов. Была полночь.

Ему было трудно найти такси, которое отвезло бы его обратно в такое время. Попросив водителя ехать побыстрее, он рассчитывал лучший способ проникнуть в лагерь. В последнее время он несколько раз опаздывал и знал, что если его еще раз поймают, то, возможно, его имя будет вычеркнуто из списка кандидатов на получение офицерского чина. Он гадал, не лучше ли будет отпустить такси и рискнуть обойти часового в темноте. Тем не менее офицеры часто проезжали мимо часовых после полуночи…